или Почему я болел за Гильермо Джонса

Бой нашего Дениса Лебедева с панамцем Гильермо Джонсом за звание чемпиона мира по версии WBA (Всемирной боксерской ассоциации), состоявшийся в прошлую субботу, был, на мой взгляд, не просто спортивным состязанием. Иначе не звучало бы в зале громовое имя нашей родины: «Россия! Россия!» И таковым он стал благодаря самому Денису (или тех, кто, стоя за кулисами, давал его умонастроению то направление, которое мы видели накануне этого боя; вряд ли это был Костя Цзю…).

Багаудин Узунаев

Судите сами, в последние дни перед матчем с великовозрастным (Джонсу 41 год!) Денис в каждом рекламном ролике педалировал тему своей «русскости», тему превосходства «русского» над всем нерусским. Закадровый голос Дениса сообщал нам каждый раз, что он выходит на ринг не просто для того, чтобы победить своего соперника, в чем он, как и вся Россия, ни на минуту не сомневался, но, цитирую, доказать всему миру, что «русский человек – это физически и морально самый сильный человек на свете!» При этом на спине одного из его помощников красовалась самоуверенная надпись: «Мы – русские! С нами Бог!»

Сразу скажем, что автором этого слогана является наш великий полководец Суворов, военачальник, внесший самый крупный вклад в «естественное расширение» нашей российской империи на юг и юго-восток. Мы к нему еще вернемся.

Марс важней, чем Пегас

Стремление победу в единичном виде спорта (в нашем в случае – в боксе) представить как победу государственную, ведь Джонс, хотя и панамец, позиционирует себя как боксер США, – явление в истории не новое. Например, Куликовскую битву предварил поединок двух богатырей: русского Пересвета и татарского Челибея. Мол, чей представитель победит, – того и победа. Тот бой закончился вничью: пали оба. Поэтому сторонам пришлось вступить в массовое побоище. Но в действительности исход этого единоборства был, скорее всего, иной. Мне кажется, победил в нем Челибей. Ибо если бы была ничья, то для русских историков это стало бы основанием приписать победу Пересвету. Например, Александра Ишимова, автор ксенофобской «Истории России в рассказах для детей», или тот же Карамзин сделали бы это в обязательном порядке. Кстати, Ишимова известна и как корреспондент Пушкина, который тоже не брезговал ксенофобией! Но при этом он не был поклонником Марса, а поклонялся Пегасу. Тем не менее, Россию прославил вовсе не Пегас, а Марс. Россия славна, прежде всего, своими военными победами, своим вооружением. Даже Христос в России военизирован (см. статью Проханова «Панцирь, танк, ракетовоз – впереди Иисус Христос!). А что касается ее «естественного расширения» во все стороны, то львиная доля этого периода приходится на вторую половину 18 века, т.е. на время правления нашей императрицы Екатерины II (1762 – 1796). Не потому ли и Сергей Есенин, который также больше уважал Пегаса, чем Марса, написал про нее в непечатной части своей поэмы «Пугачев»: «Что ты молча глядишь, боже правый, как с престола немецкая б…Мановением длани кровавой позволяет людей истреблять…». Не была ли это ненависть людей творческих, творящих к людям разрушения и уничтожения?! Впрочем, это другая тема.

«Басурман» не жалко…

Вернемся к искажениям. В учебниках по истории России расширение Ливонского Ордена на восток преподносится как Крестовый поход против Руси. Вот в 1240 году немцы овладели псковским пригородом Изборском. Причем ворота им отворили сами же псковские бояре. Более того, вместе с немцами, если не во главе их, находился сам Ярослав II Всеволодович. Но с конца 15-го века в московских летописных сводах в качестве предводителя крестоносцев начинает фигурировать шведский ярл (князь) Биргер. А вместо Ярослава Всеволодовича мы уже видим в этом эпизоде его сына Александра Невского, который будто бы наголову разгромил пришельцев, а их предводителю нанес глубокую рану на лбу («возложил печать на лице»). Однако, как утверждают серьезные историки, этот эпизод искажен… «для вящей славы Александра Невского», ибо «Биргер Фолькунг из Биэльбо – фактический основатель современного шведского государства – титул ярла получил лишь в 1248 году, шрама на лбу никогда не имел, а поход в финские земли совершил только один раз, в 1249 году, и вполне успешный…». Т.е. кому-то понадобилось, как и в случае с нашим бойцом Лебедевым, представить «рутинную борьбу Ливонии, Дании, Швеции, Новгорода и Пскова за контроль над землями чуди, эстов, ливов, суми, еми и карел согласованной агрессией немецкого Ордена, как крестовый поход против Руси». Кому – читатель легко догадается сам.

Преувеличивать значение своих побед, занижать свои потери и, наоборот, преувеличивать потери противника для военных – дело обычное. Но русские военные в этом отношении превзошли всех. 23 марта 1725 года русскими было отбито нападение 2 500 кумыков, тавлинцев и ногайцев на Аграханский редут, защищаемый подполковником Масловым (полуторной ротой пехоты и сотней казаков). В донесении об этой стычке офицер довел численность противника до… 30 тысяч! Даже великий Суворов, «расширитель» нашей родины, не стеснялся, как следует из примечания, завышать их и в десятки раз! Приговаривая при этом, что ему «басурман не жалко».

Один француз, что десять турок

Тут любопытно, что наш великий полководец воспринимает существующих лишь на бумаге «басурман» как реально существующих. За ним вообще водилось много странностей и чудачеств. Например, встретив собаку, он начинал лаять на нее, только что на четвереньки не становился. Увидев кошку, мяукал и извивался всем телом. Петухов тоже не оставлял он без внимания: кукарекал так, что просыпалась вся округа…

Как вояка он был из тех, которые за ценой не постоят. Взять, к примеру, крепость Измаил. В результате «естественного расширения» Турецкой империи с юга на север оказался он еще в 16 веке в руках турок. На вот с 18 века с севера на юг пошла «естественно расширяться» наша, российская, империя. Стычка была неизбежна. Дело в том, что Измаил, как уверяют нас военные и политики, был очень важен для нашей Родины, хотя и отстоял от нее на несколько тысяч верст. (Впрочем, Индия отстояла от нее еще дальше, а тоже была важна для нашей родины. И если бы не такая малость, как смерть нашей матушки Екатерины I, омыли бы наши солдаты свои сапоги в водах Индийского океана…). Про Измаил говорили так: кто владеет Измаилом, тот владеет Дунаем. Гарнизон Измаила исчислялся на момент появления под его стенами Суворова со своим лучшим учеником Кутузовым в 35 тысяч отборных солдат турецкой армии. Слово «отборный» в отношении турок весьма условно, потому что турецкий солдат не шел ни в какое сравнение с русским. Когда Кутузов встал во главе армии, многие с надеждой, но большинство с тревогой ждали этой встречи. «Разве Кутузову устоять против Наполеона? – говорили они. – Ведь он не покорял стран, не одерживал великих побед, а только бил турок на берегах Дуная и Черного моря, но турок и татар ни в какой степени нельзя сравнить с французами». Суворов вообще считал одного француза за 10 турок! А уж с русским турок у него не шел ни в какое сравнение…

Одноразовый штурм

Но вернемся к Измаилу, который был нужен нашей великой родине России как воздух и как хлеб. Обороной руководил Айдозли-Мехмет-паша. Но его Суворов не боялся. Его больше беспокоила сама крепость, которую он обозначил как «крепость без слабых мест». Первая сигнальная ракета взвилась в 3 часа утра 11 декабря 1790 года… Финал читатель знает: «Гарнизон Измаила был почти полностью истреблен. В плен сдались лишь единицы». Дорого далась русским эта победа: тысячи убитых и раненых лежали во рву, на улицах. Кутузов писал жене: «Измаил. Любезный друг мой, Катерина Ильинишна. Я, слава богу, здоров и вчерась тебе писал… что я не ранен и бог знает как. Век не увижу такого дела. Волосы дыбом становятся. Вчерашний день до вечера был я очень весел, видя себя живого и такой странный город в наших руках, а ввечеру приехал домой как в пустыню… кого в лагере ни спрошу, либо умер, либо умирает. Сердце у меня облилось кровью, и залился я слезами. Целой вечор был один; к тому же столько хлопот… надобно в порядок привести город, в которых однех турецких тел больше 15000… Корпуса собрать не могу, живых офицеров почти не осталось». Отозвался на страшную победу и Суворов: «Не было крепче крепости, обороны отчаянней, чем Измаил, – писал он. – Только раз в жизни можно пускаться на такой штурм…». У меня есть подозрения, что последнюю фразу приписали ему патриотически настроенные русские историки – уж больно щедро он распорядился драгоценной русской кровью. Турки что?! Они – «басурмане», а их Суворову никогда не было жалко… Как не было жалко ногайцев, которых он истреблял с таким азартом, что те по сей день не могут опомниться.

Отомстил за всех черных!

Я хочу вернуться к надписи на спинах секундантов Лебедева «Мы – русские! С нами Бог!» Не знаю, как вас, а меня, как нерусского, эта надпись сильно смутила. Ведь она отказывает мне, как и миллиардам других нерусских двуногих, в праве быть с Богом. Такой монополизм на Бога, на божью благодать, конечно, вызывает протест. Хотелось возразить, крикнуть этому тучному, со складчатым затылком верзиле: «Эй, товарищ! Не перебрал ли ты лишку с этим своим заявлением?! Ведь и всех нас, нерусских, тоже создал Бог! Если ты полагаешь, что симпатии Бога к народам зиждутся на их численности, тогда у китайцев гораздо больше прав написать на своих спинах так: «Мы – китайцы! С нами Бог!» Но, может быть, русские считают, что их история более насыщена событиями или более драматична, чем другие истории? А как тогда быть с историей еврейского народа? Она и по длительности, и по драматизму заткнет за пояс историю всех славянских народов, не то что русскую, которая, в сравнении с еврейской, как говорится, с гулькин нос… Эту надпись я видел и на фото 15-летней девочки: «Мы – русские! С нами Бог». Но такие же точно слова были выбиты и на ремнях немецких солдат, когда они явились в Россию, чтобы убивать русских людей: «Гот мит унц!» («С нами Бог!»)

Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, когда я услышал заявление Дениса Лебедева и увидел надпись на спине его секунданта. Поэтому я болел за Гильермо Джонса. Не знаю, видел ли эту высокомерную надпись сам Джонс, но он дрался так, словно хотел доказать зарвавшемуся десантнику с шовинистической подкладкой, что Бог не только с русскими, но и с американцами, и с неграми, с китайцами… со всеми двуногими, которые жили прежде и живут ныне на этой Земле. И Гильермо не подвел: в 11-м раунде Денис Лебедев оказался в нокдауне, и не смог продолжить бой. Так, чернокожий Гильермо Джонс отомстил русскому шовинисту за всех черных на свете, как по цвету кожи, так и по своему статусу – вы знаете, кого я имею в виду. И я был очень рад этому. А вы?

Коллаж: Гильермо Джонс – Лебедев, Костя Цзю и Дон Кинг, Путин и Обама, кавказцы, негры, китайцы и т.п.

или Почему я болел за Гильермо Джонса

Бой нашего Дениса Лебедева с панамцем Гильермо Джонсом за звание чемпиона мира по версии WBA (Всемирной боксерской ассоциации), состоявшийся в прошлую субботу, был, на мой взгляд, не просто спортивным состязанием. Иначе не звучало бы в зале громовое имя нашей родины: «Россия! Россия!» И таковым он стал благодаря самому Денису (или тех, кто, стоя за кулисами, давал его умонастроению то направление, которое мы видели накануне этого боя; вряд ли это был Костя Цзю…).

Багаудин Узунаев

Судите сами, в последние дни перед матчем с великовозрастным (Джонсу 41 год!) Денис в каждом рекламном ролике педалировал тему своей «русскости», тему превосходства «русского» над всем нерусским. Закадровый голос Дениса сообщал нам каждый раз, что он выходит на ринг не просто для того, чтобы победить своего соперника, в чем он, как и вся Россия, ни на минуту не сомневался, но, цитирую, доказать всему миру, что «русский человек – это физически и морально самый сильный человек на свете!» При этом на спине одного из его помощников красовалась самоуверенная надпись: «Мы – русские! С нами Бог!»

Сразу скажем, что автором этого слогана является наш великий полководец Суворов, военачальник, внесший самый крупный вклад в «естественное расширение» нашей российской империи на юг и юго-восток. Мы к нему еще вернемся.

Марс важней, чем Пегас

Стремление победу в единичном виде спорта (в нашем в случае – в боксе) представить как победу государственную, ведь Джонс, хотя и панамец, позиционирует себя как боксер США, – явление в истории не новое. Например, Куликовскую битву предварил поединок двух богатырей: русского Пересвета и татарского Челибея. Мол, чей представитель победит, – того и победа. Тот бой закончился вничью: пали оба. Поэтому сторонам пришлось вступить в массовое побоище. Но в действительности исход этого единоборства был, скорее всего, иной. Мне кажется, победил в нем Челибей. Ибо если бы была ничья, то для русских историков это стало бы основанием приписать победу Пересвету. Например, Александра Ишимова, автор ксенофобской «Истории России в рассказах для детей», или тот же Карамзин сделали бы это в обязательном порядке. Кстати, Ишимова известна и как корреспондент Пушкина, который тоже не брезговал ксенофобией! Но при этом он не был поклонником Марса, а поклонялся Пегасу. Тем не менее, Россию прославил вовсе не Пегас, а Марс. Россия славна, прежде всего, своими военными победами, своим вооружением. Даже Христос в России военизирован (см. статью Проханова «Панцирь, танк, ракетовоз – впереди Иисус Христос!). А что касается ее «естественного расширения» во все стороны, то львиная доля этого периода приходится на вторую половину 18 века, т.е. на время правления нашей императрицы Екатерины II (1762 – 1796). Не потому ли и Сергей Есенин, который также больше уважал Пегаса, чем Марса, написал про нее в непечатной части своей поэмы «Пугачев»: «Что ты молча глядишь, боже правый, как с престола немецкая б…Мановением длани кровавой позволяет людей истреблять…». Не была ли это ненависть людей творческих, творящих к людям разрушения и уничтожения?! Впрочем, это другая тема.

«Басурман» не жалко…

Вернемся к искажениям. В учебниках по истории России расширение Ливонского Ордена на восток преподносится как Крестовый поход против Руси. Вот в 1240 году немцы овладели псковским пригородом Изборском. Причем ворота им отворили сами же псковские бояре. Более того, вместе с немцами, если не во главе их, находился сам Ярослав II Всеволодович. Но с конца 15-го века в московских летописных сводах в качестве предводителя крестоносцев начинает фигурировать шведский ярл (князь) Биргер. А вместо Ярослава Всеволодовича мы уже видим в этом эпизоде его сына Александра Невского, который будто бы наголову разгромил пришельцев, а их предводителю нанес глубокую рану на лбу («возложил печать на лице»). Однако, как утверждают серьезные историки, этот эпизод искажен… «для вящей славы Александра Невского», ибо «Биргер Фолькунг из Биэльбо – фактический основатель современного шведского государства – титул ярла получил лишь в 1248 году, шрама на лбу никогда не имел, а поход в финские земли совершил только один раз, в 1249 году, и вполне успешный…». Т.е. кому-то понадобилось, как и в случае с нашим бойцом Лебедевым, представить «рутинную борьбу Ливонии, Дании, Швеции, Новгорода и Пскова за контроль над землями чуди, эстов, ливов, суми, еми и карел согласованной агрессией немецкого Ордена, как крестовый поход против Руси». Кому – читатель легко догадается сам.

Преувеличивать значение своих побед, занижать свои потери и, наоборот, преувеличивать потери противника для военных – дело обычное. Но русские военные в этом отношении превзошли всех. 23 марта 1725 года русскими было отбито нападение 2 500 кумыков, тавлинцев и ногайцев на Аграханский редут, защищаемый подполковником Масловым (полуторной ротой пехоты и сотней казаков). В донесении об этой стычке офицер довел численность противника до… 30 тысяч! Даже великий Суворов, «расширитель» нашей родины, не стеснялся, как следует из примечания, завышать их и в десятки раз! Приговаривая при этом, что ему «басурман не жалко».

Один француз, что десять турок

Тут любопытно, что наш великий полководец воспринимает существующих лишь на бумаге «басурман» как реально существующих. За ним вообще водилось много странностей и чудачеств. Например, встретив собаку, он начинал лаять на нее, только что на четвереньки не становился. Увидев кошку, мяукал и извивался всем телом. Петухов тоже не оставлял он без внимания: кукарекал так, что просыпалась вся округа…

Как вояка он был из тех, которые за ценой не постоят. Взять, к примеру, крепость Измаил. В результате «естественного расширения» Турецкой империи с юга на север оказался он еще в 16 веке в руках турок. На вот с 18 века с севера на юг пошла «естественно расширяться» наша, российская, империя. Стычка была неизбежна. Дело в том, что Измаил, как уверяют нас военные и политики, был очень важен для нашей Родины, хотя и отстоял от нее на несколько тысяч верст. (Впрочем, Индия отстояла от нее еще дальше, а тоже была важна для нашей родины. И если бы не такая малость, как смерть нашей матушки Екатерины I, омыли бы наши солдаты свои сапоги в водах Индийского океана…). Про Измаил говорили так: кто владеет Измаилом, тот владеет Дунаем. Гарнизон Измаила исчислялся на момент появления под его стенами Суворова со своим лучшим учеником Кутузовым в 35 тысяч отборных солдат турецкой армии. Слово «отборный» в отношении турок весьма условно, потому что турецкий солдат не шел ни в какое сравнение с русским. Когда Кутузов встал во главе армии, многие с надеждой, но большинство с тревогой ждали этой встречи. «Разве Кутузову устоять против Наполеона? – говорили они. – Ведь он не покорял стран, не одерживал великих побед, а только бил турок на берегах Дуная и Черного моря, но турок и татар ни в какой степени нельзя сравнить с французами». Суворов вообще считал одного француза за 10 турок! А уж с русским турок у него не шел ни в какое сравнение…

Одноразовый штурм

Но вернемся к Измаилу, который был нужен нашей великой родине России как воздух и как хлеб. Обороной руководил Айдозли-Мехмет-паша. Но его Суворов не боялся. Его больше беспокоила сама крепость, которую он обозначил как «крепость без слабых мест». Первая сигнальная ракета взвилась в 3 часа утра 11 декабря 1790 года… Финал читатель знает: «Гарнизон Измаила был почти полностью истреблен. В плен сдались лишь единицы». Дорого далась русским эта победа: тысячи убитых и раненых лежали во рву, на улицах. Кутузов писал жене: «Измаил. Любезный друг мой, Катерина Ильинишна. Я, слава богу, здоров и вчерась тебе писал… что я не ранен и бог знает как. Век не увижу такого дела. Волосы дыбом становятся. Вчерашний день до вечера был я очень весел, видя себя живого и такой странный город в наших руках, а ввечеру приехал домой как в пустыню… кого в лагере ни спрошу, либо умер, либо умирает. Сердце у меня облилось кровью, и залился я слезами. Целой вечор был один; к тому же столько хлопот… надобно в порядок привести город, в которых однех турецких тел больше 15000… Корпуса собрать не могу, живых офицеров почти не осталось». Отозвался на страшную победу и Суворов: «Не было крепче крепости, обороны отчаянней, чем Измаил, – писал он. – Только раз в жизни можно пускаться на такой штурм…». У меня есть подозрения, что последнюю фразу приписали ему патриотически настроенные русские историки – уж больно щедро он распорядился драгоценной русской кровью. Турки что?! Они – «басурмане», а их Суворову никогда не было жалко… Как не было жалко ногайцев, которых он истреблял с таким азартом, что те по сей день не могут опомниться.

Отомстил за всех черных!

Я хочу вернуться к надписи на спинах секундантов Лебедева «Мы – русские! С нами Бог!» Не знаю, как вас, а меня, как нерусского, эта надпись сильно смутила. Ведь она отказывает мне, как и миллиардам других нерусских двуногих, в праве быть с Богом. Такой монополизм на Бога, на божью благодать, конечно, вызывает протест. Хотелось возразить, крикнуть этому тучному, со складчатым затылком верзиле: «Эй, товарищ! Не перебрал ли ты лишку с этим своим заявлением?! Ведь и всех нас, нерусских, тоже создал Бог! Если ты полагаешь, что симпатии Бога к народам зиждутся на их численности, тогда у китайцев гораздо больше прав написать на своих спинах так: «Мы – китайцы! С нами Бог!» Но, может быть, русские считают, что их история более насыщена событиями или более драматична, чем другие истории? А как тогда быть с историей еврейского народа? Она и по длительности, и по драматизму заткнет за пояс историю всех славянских народов, не то что русскую, которая, в сравнении с еврейской, как говорится, с гулькин нос… Эту надпись я видел и на фото 15-летней девочки: «Мы – русские! С нами Бог». Но такие же точно слова были выбиты и на ремнях немецких солдат, когда они явились в Россию, чтобы убивать русских людей: «Гот мит унц!» («С нами Бог!»)

Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, когда я услышал заявление Дениса Лебедева и увидел надпись на спине его секунданта. Поэтому я болел за Гильермо Джонса. Не знаю, видел ли эту высокомерную надпись сам Джонс, но он дрался так, словно хотел доказать зарвавшемуся десантнику с шовинистической подкладкой, что Бог не только с русскими, но и с американцами, и с неграми, с китайцами… со всеми двуногими, которые жили прежде и живут ныне на этой Земле. И Гильермо не подвел: в 11-м раунде Денис Лебедев оказался в нокдауне, и не смог продолжить бой. Так, чернокожий Гильермо Джонс отомстил русскому шовинисту за всех черных на свете, как по цвету кожи, так и по своему статусу – вы знаете, кого я имею в виду. И я был очень рад этому. А вы?

Коллаж: Гильермо Джонс – Лебедев, Костя Цзю и Дон Кинг, Путин и Обама, кавказцы, негры, китайцы и т.п.