Кому нужно телевидение

На самом деле мир очень сильно изменился и, как следствие, изменились духовные потребности людей и то, как они их удовлетворяют. «А я уже давно не смотрю телевизор», — часто слышите вы от очень разных людей. И это чистая правда. Телевизор с его жестко выстроенной сеткой передач для работающего человека оказывается неудобным источником информации. Но у телеканалов есть сайты, есть свои профили на видеохостингах, где вы можете посмотреть их продукцию бесплатно и в любое удобное для вас время. Притом, что вы можете посмотреть любой интересующий вас продукт.

Заур Газиев

Когда-то мир был телецентричным. Казалось, что влияние телевидения на умы и даже распорядок дня просто не имеет предела. Оно было частью нашей жизни, начиная с «Утренней гимнастики» и заканчивая какой-то документалкой в районе полуночи. Оно шло фоном через всю нашу жизнь. Я ещё помню те времена, когда с началом программы «Время» семьи старались оказаться у себя дома, а старшее поколение в 21:00 уже сидело у телевизора. Дикторов узнавали в лицо, и они были практически членами семьи. Надо сказать, что дикторы советского телевидения были носителями безупречного литературного языка и законодателями мод. Телевидение воспитывало, телевидение мотивировало быть образованным. Да, оно было до смерти подцензурным и по большей части скучным, но более доступных источников информации у нас тогда просто не было. Наверняка, ещё живы люди, которые помнят, как пустели улицы, когда показывали «Семнадцать мгновений весны» или же «Место встречи изменить нельзя». Все, у кого был телевизор, были во время показа хороших фильмов дома! Это было культурное явление. Так же, как и во время каких-то значимых футбольных матчей. В восьмидесятые даже говорили, что телевидение вытеснит кино. И ещё лет тридцать назад в такое вполне можно было поверить. Телевидение – это было место силы, это было место, куда мечтали попасть. Критика с экрана ТВ была убийственной. Но при этом информация, звучавшая с экранов, была проверенной и тщательно отредактированной.

Сегодня всё иначе. Сейчас я даже не знаю, что должно произойти, чтобы люди ради телепередачи заторопились домой. Наверное, это могут быть какие-то прямые эфиры, собирающие заряженную аудиторию. Да и то весьма сомнительно. Мы все уже давно разделились на свои небольшие информационные пузыри и стараемся не наполнять свою голову чужим информационным мусором.

Роль телевидения в нашей стране очень сильно упала. Про республиканские СМИ и говорить не буду. С одной стороны, нищенское финансирование, с другой стороны – беспощадная цензура не могли не сделать своё дело. Ну, и, конечно же, отсутствие молодых кадров стало просто неразрешимой проблемой для тех, кто хотел бы, чтобы на экране было побольше красивых молодых лиц. Но в наших обстоятельствах это практически невозможно. Молодое поколение предпочтёт сидеть дома, нежели ходить на работу за 20-25 тысяч. А если учесть, что инфляция последних лет люто обесценила наши зарплаты, то найти людей на эту работу очень сложно, что означает: проекты застаиваются, у них нет возможности развиваться и омолаживаться. Для творческих редакций такая обстановка – это невозможность генерировать новые проекты, для новостных – это потеря драйва и куража.

***

Принято считать, что возраст жизни любого творческого коллектива – 50-60 лет. А сейчас время ускорилось, и вполне можно поделить эти цифры на два. Пока есть режиссёр или лидер коллектива, который собирает вокруг себя творческих людей и заражает их своими идеями, есть великий театр. Великие режиссёры, типа Юрия Любимова, Галины Волчек, Марка Захарова или Романа Виктюка, создавали целые театральные вселенные со своим переосмыслением привычных вещей. Они предлагали темы для гражданской дискуссии, они становились властителями дум. Это под них писали свои пьесы театральные режиссёры. И вот уходит режиссёр и театр костенеет или умирает. Он перестаёт быть неожиданным и новаторским. И дело уже не в режиссёре – дело в том, что дух театра умирает. В случае, когда речь идёт, к примеру, о «Комеди ле фрасез», «Кабуки» или МХАТе, все нормально, эти театры всегда были очень консервативными. Но когда речь идёт о Таганке или Гоголь-центре – это застой или смерть. Так же, как и для телевидения. Ведь речь идёт не просто об информировании населения, но и поддержании социальных норм, сохранении культурного наследия. И тут речь уже не идёт о важности того, что этот продукт одновременно увидят здесь и сейчас много людей.

В данном случае мы можем говорить о том, что кто-то должен архивировать какие-то культурные и социальные явления в формате 4к или 8к. На этом невозможно заработать, поэтому не нужно ждать, что это сделают бизнесмены. Это должно сделать только государство. И никто иной. И это как раз то, что нужно сделать обязательно, не ожидая какой-либо выгоды. Сохранение своего нематериального наследия – это то, что делает государство в любой стране. А ещё государство, которое выбрало для себя как модель устройства вертикаль, не может делать вид, что его не касается, кто и как информирует, развлекает, просвещает, воспитывает его население. Если вашей единственной надеждой информационного рынка стал малограмотный Серафим с накрученными ботами, то дела ваши воистину безнадёжны. Значит, эту функцию на себя возьмут те, кому эта аудитория нужнее, чем вам.

Чтобы как-то зафиксироваться на этом событии – сокращение финансирования местного телевидения на семь миллионов – это лучший подарок не местным республиканским газетам, которые и так мало кто читает, это подарок, скорее, идеологическим противникам. И «Утро Дагестана» здесь не единственный бенефициар. Конечно же, если эти сэкономленные деньги не предназначаются для каких-то иных производителей телевизионного контента.

***

Телевидение никогда не будет таким же влиятельным, каким оно было раньше. И здесь не нужно заблуждаться: даже если денег прибавят в два раза больше, РГВК в BBC не превратится. В ещё большей мере это относится к газетам. Только газетам финансирование прибавили, а телевидению при этом убавили. Похоже на какую-то месть. А если серьезно, то причины, по которым это случилось, мне не понятны. Однако, я думаю, что все, кто причастен к этому решению, должны осознавать, что телевидение подвели к краю пропасти. Даже если фонд зарплаты останется прежний, люди побегут с главного республиканского телеканала с ещё большей скоростью. Не в капризах дело, а в том, что на эти деньги выжить просто невозможно. Инфляция наши зарплаты давно уже съела на две трети. Сомневаюсь, что вы найдёте кого-то ещё, кто согласится работать на эти зарплаты. Однако те, кто ушел и ещё уйдёт, – не пропадут. Не сомневаюсь, что они найдут для себя другие источники дохода… Туризм и свадебная индустрия никуда не деваются.

Но благодарными тем людям, кто оставил их без любимой работы, они не будут. Надо сказать, люди, ушедшие в свадебную индустрию или туризм, никогда уже оттуда не возвращаются, потому что ни одно государственное телевидение не предложит им такую оплату, как частный бизнес. Я к тому, что потом это решение отыграть назад будет уже невозможно ни за какие деньги. По факту сокращение и без того скудного финансирования убивает телевизионную отрасль, оставляя её даже без тех, кто с трудом выживал, но готов был ждать, пока республиканские власти позаботятся о них. К сожалению, мы живём в очень безжалостном мире. Я сомневаюсь, что кто-то еще верит в карму и вдруг устыдится свершенной несправедливости.

Это всё разговоры в пользу бедных. Мне интересно, как в республике, которая находится на острие борьбы с экстремизмом и терроризмом, легко отказываются от такого инструмента, как своё полноценное телевидение.

***

Мир изменился очень сильно, но это происходит практически всё время. Когда-то была всесильная компания «Кодак», выпускающая фото и киноплёнку. Теперь это небольшой нишевый бренд. Возможно, время телевидения уже закончилось, а я просто этого не заметил. Может, мы увидели только часть действий, и у тех, кто сократил финансирование РГВК, есть какие-то другие планы, реализовав которые мы получим телевидение принципиально другого уровня.

Не могу знать. Поживём – увидим. Но пока иных мыслей, кроме тех, которые я написал по этому поводу, у меня нет.