Свет сердца

Есть люди, чьё появление в жизни меняет всю дальнейшую траекторию движения. Зайнаб Гусейновна Магомедова была именно таким человеком. Она была одним из самых первых женщин-хирургов в Дагестане. Была начальником военного госпиталя в Буйнакске в годы Великой Отечественной войны, а также преподавала в дагестанском медицинском институте. Больше пяти лет назад я уже писал о ней. К моему удивлению среди моих читателей оказались люди, которые хорошо её знали. Мне было очень приятно это узнать. Тем более, что эти люди и по сей день являются светилами дагестанского здравоохранения. Будь то покойный профессор Ибрагим Шамов, либо ныне здравствующие врачи высшей категории Дибирдада Гаджиев, Магомед Абдулхабиров и другие.

От редакции: накануне конгресса хирургов, который открылся на этой неделе, мы посчитали правильным опубликовать статью Магомеда Абдулхабирова, посвященную этой великой женщине. Склоняем голову перед её величием.

В молодость вернуться невозможно, хотя это извечная мечта философов, биологов, медиков и многих других, живших, живущих и будущих землян. У каждой клетки организма свой биологический срок. Ни гениальному Илье Мечникову (лауреату Нобелевской премии), ни академику Александру Богомольцу, никому не удалось и не удается омолаживать человека, хотя обещающих сделать это обманщиков много. Как не крути, но вернуться в свои лучшие годы хотят все… И я тоже во сне почему-то оказываюсь молодым, а не старым, причем в родном селении.

Не люблю перелистывать альбом выпускника Дагестанского государственного медицинского института, где размещены фотографии не только всех своих 150 коллег-выпускников, но и бывших преподавателей. Из многих коллег в живых остались не более 10-15, да и все наши прекрасные учителя уже в мире вечности. После посещения могилы выдающегося ученого, блистательного врача и светлого философа Ибрагима Шамова, физически ощутил бренность этого мира. Горло сжимается от невозвратности прошлого. Порой мысль о друге или родителях посещает ночью, пронизывая тебя мечом самурая, и от невыносимой душевной тяжести встаешь, не зная, как унять эту боль и вернуться к смирению. И сегодня, когда имя Имама Шамиля реальные историки и невежественные крикуны муссируют справа и слева, сбоку и сверху, вглядываюсь в лицо правнучке имама – Зайнаб Магомедовой… Она была моим преподавателем Общей хирургии на 3-м курсе Дагестанского медицинского института. Это была личность с блестящим образованием и высоким достоинством, что возвышали не только её, но и учителя в самом широком понимании этого святого понятия. Педагог от Бога, дотошная и пунктуальная, строгая и добрая, заботливая и внимательная, требовательная и справедливая, отважная и милосердная. Генетика таланта и отваги великого гимринца в её лице оказалась не утеряна.

***

Жалею, что не спрашивал Зайнаб Гусейновну об ее жизни и не размышлял с ней о смысле бытия и предназначении человека. По отношению к своим преподавателям мы были не очень-то любопытными. Наше общение, за редким исключением, ограничивалось лишь занятиями по профессии. Чаще всего, нас – студентов общественники обрабатывали «бессмертными» идеями марксизма-ленинизма и очередными съездами коммунистической партии. Такими были те времена. Выход за железные, хоть и заржавевшие рамки самой «верной» в мире идеологии карался – вплоть до исключения из института.

Лишь позже я узнал, что Зайнаб Гусейновна окончила ЖМИ (Женский медицинский институт) в Петербурге, где преподавали В. Бехтерев, З. Вреден, А. Левине, А. Таубер и другие ученые мирового уровня. В советское время ЖМИ был преобразован в 1-й Петроградский медицинский институт. Известно, что многие профессора из Ленинграда перед фашисткой блокадой успели переехать в Дагестан, чтобы работать в мединституте и военных госпиталях. И авторитет Дагестанского медицинского института в стране был абсолютным и заслуженным. За выпускниками нашего института приезжали официальные представители здравоохранения из многих регионов страны. Сам я тогда был распределен на работу во Владимирскую область вместе с другими 8 выпускниками ДГМИ. Отмечу, что нашему поколению студентов сильно повезло на своих преподавателей.

***

В памяти остались занятия по хирургии в Центральной больнице Дагестана. На кафедре Общей хирургии работали Наби Цахаев, Мария Чарукян, Зайнаб Магомедова и другие. Нашей «рабоче-крестьянской» группе преподавала Зайнаб Гусейновна – женщина плотного сложения, эмоциональная, с блестящими знаниями хирургии и русского языка. До сих пор помню её уроки по азам хирургии и, особенно, уроки по мытью рук, одеванию операционной формы и соблюдению абсолютной стерильности во время операции. Эти были святые уроки по основам хирургии. Ни в чем и никому Зайнаб Гусейновна не давала спуска. Невозможно было посетить её занятия в неряшливом виде с длинными волосами и не обрезанными ногтями. И сегодня я тоже запрещаю бородатым и усатым студентам, ординаторам и аспирантам даже заходить в операционную, ибо в их бороде и усах в комфорте обитают миллионы микробов. Послеоперационное нагноение ран при плановых операциях реально связаны, в основном, с микробами, которых мы – хирурги заносим в рану во время операции. Это ятрогенные (неумышленные) преступления (их немало) из-за халатного отношения к абсолютным принципам асептики и антисептики. К сожалению, об этом не пишут и почти не говорят в СМИ.

Вот этим святым правилам Зайнаб Магомедова учила нас с первых занятий по хирургии. Эти фундаментальные уроки запомнились на всю жизнь! Спасибо Вам, незабвенная наша Зайнаб Гусейновна за Ваши уроки! Склоняю, хотя и слишком поздно, поседевшую свою голову перед Вашей требовательностью! Жаль, что нет видео-уроков Зайнаб. Они были бы важны для каждого, вступающего в храм хирургии!

***

Утренние «пятиминутки» (конференции) с суточным отчетом дежурных врачей и обсуждением операций предстоящего дня всегда проходили под руководством профессора Рашида Аскерханова, авторитет которого был высоким среди всех коллег, ибо он был первым профессором-дагестанцем, первым выпускником Дагестанского медицинского института, к тому же он был поливалентным и смелым хирургом. Рашид Пашаевич был абдоминальным, торакальным и сосудистым общим хирургом, нейрохирургом и урологом, кардиохирургом и травматологом, онкологом и фтизиохирургом, организатором здравоохранения и общественным деятелем. Его имя было известно на весь Советский Союз, а его лекции были яркими и запоминающимися. Он издавал много книг, да и работал неистово.

Его предложения и даже грубоватые замечания воспринимались безропотно всеми, но только не ассистентом кафедры хирургии Зайнаб Магомедовой. Только она могла при всех возразить и сказать профессору Р.П. Аскерханову о том, что «вы не правы», «ничего нового в ваших операциях нет», «надо делать операции по-другому», «а от этой операции лучше воздержаться». И этот жесткий и непривычный спор проходил при полном зале и даже в присутствии студентов. Это было чрезвычайно смело, и Рашид Пашаевич, который мог осадить любого, не возражал аргументам Зайнаб Магомедовой, которая была максимально принципиальной в профессии. Рашид Пашаевич мог даже публично дернуть профессора за уши (был такой случай), но не помню, чтобы этот великий хирург возразил Зайнаб Гусейновне. Вероятно, он понимал, что она права, и относился к ее мнению с уважением. К тому же она была старше его по возрасту.

***

Как-то Зайнаб Магомедова попросила меня прийти к ней, чтобы помочь нарубить дров. Безусловно, такое доверие было для меня честью. Она жила вместе с ещё двумя пожилого возраста сестрами-пенсионерками. Жили они очень дружно. Запомнилась абсолютная чистота в их тесных комнатах и коридоре. У них я впервые научился есть с салфеткой на коленях, используя вилку и нож. Она проявляла большую тактичность при обучении меня «светской» трапезе. По просьбе Зайнаб Магомедовой я бывал у них ещё несколько раз. Приглашал я с собой и свою младшую сестру Шамсият, которая училась на курсах кройки и шитья. А так как старшая сестра Зайнаб (к сожалению, не помню её имени) была замечательной портнихой, то она учила Шамсият премудростям швейного ремесла.

***

Однажды Зайнаб Гусейновна дала мне на выходные дни книгу Марии Николаевны Чичаговой «Шамиль на Кавказе и в России». До этого я ничего или почти ничего не знал об Имаме Шамиле. То было время, когда преследовали даже ученых-историков, если они позволяли себе объективно описать борьбу чеченцев и дагестанцев против колониальной политики царской России. Я понял высокое доверие, оказанное мне: эту книгу я не должен никому показывать и вернуть через сутки. Прочитал книгу ночью, и тогда я впервые заинтересовался судьбой Имама Шамиля и борьбой горцев против царской политики, практики покорения и усмирения чеченцев, дагестанцев и черкесов. Мы же в школе тогда даже Хаджи-Мурата Льва Толстого не изучали. Нам внушали, что всё русское и советское – это самое верное и святое, безошибочное и мудрое, прогрессивное и просвещённое. Мы воспитывались в идеологии о том, что «Ленин – святой, Сталин – его самый верный ученик и продолжатель, а марксизм-ленинизм – самое верное учение в мире».

Достаточно вспомнить трагическую судьбу академика Гейдара Гусейнова в Азербайджане и драму выдающегося ученого, основоположника и патриарха исторической науки в Дагестане, первого профессора-историка в Дагестане Магомедова Расула Магомедовича. Из той эпохи в памяти также остались две статьи А. Даниялова о Шамиле (первую – по принуждению, а вторую – объяснительную, подробную) и стихотворение Расула Гамзатова о Шамиле, о котором он позже искренне покаялся в поэме «В горах моё сердце» и в размышлениях «Мой Дагестан».

***

Упрекаю себя в том, что не был любопытным. Сказалось горское воспитание – не беспокоить старших без необходимости. Учитывая, что Зайнаб Магомедова была правнучкой Имама Шамиля, можно было о многом ее расспросить и многое записать. Уже значительно позже, в советские годы, я пошел по горным районам для «изучения» опыта участия комсомольско-молодежных организаций в работе колхозов. И под предлогом этой «важной» миссии я посетил и легендарное село Гимры. Вместе с директором школы – дальним потомком Имама Шамиля – мы посетили могилы первого имама Гази-Магомеда и сестры Имама Шамиля, а также саклю Шамиля и место гибели Гази-Магомеда. Тогда не было там никакой башни, а были лишь остатки камней. К сожалению, потом я уехал на работу в Гусь-Хрустальный район Владимирской области и мои контакты с Зайнаб Магомедовой прервались. Она незабвенна в моей благодарной памяти, поэтому хотелось бы посетить её могилу. Кто скажет, где похоронена Зайнаб из Гимры?

Доктор Магомед Абдулхабиров