Заложник

Наверное, это одна из самых трудных психологических историй из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться. Может быть, поэтому я очень боюсь премьеры этого фильма. Авторы фильма «Аманат» ступили на очень зыбкую почву человеческихотношений. Получится у них или нет снять красивое и правдивое кино, я пока не знаю, но знаю, что за неудачу я их осуждать не буду. Это тот случай, когда уже за попытку дают высший балл.

Заур Газиев

Мальчик, которого отдали в качестве заложника своим врагам, вырос в среде, о которой его отец ничего не знал. Спустя 16 лет мальчик возвращается туда, откуда он родом, но жизнь на родной земле не складывается. Он здесь чужой.

Это краткий пересказ того, что произошло со старшим сыном Имама Шамиля – Джамалуддином. На самом деле, ужасная история о человеке, которого оторвали от родных корней, и он прижился на новой почве, но потом его возвращают на прежнее место, где ему ещё хуже, и он погибает. Мне кажется, это – драма уровня Шекспира. Здесь уже не обязательно знать все подробности, тут достаточно жизненного опыта, чтобы понимать, что заложником он был на самом деле не только тогда, когда его отдавали в аманаты, но ещё больше тогда, когда его отрывали от среды, которую он для себя принял. В этом, наверное, его главная трагедия. Как, впрочем, и трагедия отца, который увидел сына не тем, кем бы он хотел его увидеть.

Война не даёт людям шансов на выбор. Она делает заложником обстоятельств всех. Но, впрочем, давайте расскажем эту историю более подробно.

***

В 1839 году русские войска взяли в осаду горный аул Ахульго, где пребывал со своей семьёй Имам Шамиль. Несколько попыток штурма оказались безрезультатными, вследствие чего осада продолжалась несколько месяцев. Для того, чтобы выбраться из окружения, Шамилю пришлось отдать в качестве заложника (аманата) своего девятилетнего сына Джамалуддина. Это был его старший мальчик.

Всё в этой истории пропитано большими сомнениями. С одной стороны, руководивший карательным корпусом А.Х. Граббе пытается перехитрить Шамиля и не выполняет своих обязательств. С другой стороны, сам Шамиль сумел ускользнуть из Ахульго. При этом судьба его сына оказалась в руках русских. Надо сказать, что когда взаимный обман раскрылся, то отряд шамилёвцев попытался отбить мальчика назад. В том бою мальчика задела рикошетом пуля. С тех пор у него рука очень плохо работала.

***

«Бой был ужасный, – докладывает впоследствии наместнику П.А. Граббе. – До полутора тысяч человек решились умереть, и на предложение о капитуляции отвечали выстрелами из винтовок и ударами кинжалов».

К концу четырехдневного сражения Граббе спешит отрапортовать наместнику Головину о полной победе, но генерал глубоко заблуждался. Война с Шамилем продлится ещё ровно два десятилетия. Имам уйдет со вторым сыном Гази-Магомедом, когда штурмующие ворвутся в последнюю пещеру горы Ахульго. Он проберётся тайной тропой, а потом сумеет преодолеть считавшееся непроходимым ущелье Аварского Койсу. За оборону горной крепости Шамиль заплатил свободой старшего сына, жизнями жены, младшего сына и сестры. Здесь его ненависть к захватчикам ещё более окрепла и стала единственным всепоглощающим чувством. Теперь многие годы он будет жить только ею.

***

Николай I лично принял решение о будущем Джамалуддина. Император взял на себя опекунство над девятилетним мальчиком, устроив его в Александровский сиротский кадетский корпус, готовя к военной карьере. По части религии или обычаев ему не чинили никаких препятствий. Николай I решил, что мальчику стоит вырасти и уже в зрелом возрасте самому принять решение: креститься или остаться мусульманином. Сохраняли для Джамалуддина и привычную одежду – он ходил в черкеске и носил за поясом кинжал.

Его сначала определили в Александровский корпус в Царском Селе, куда помещали совсем маленьких дворянских мальчиков, потерявших родителей (как правило военных), затем перевели в Первый кадетский корпус, готовивший будущих офицеров. Несмотря на витавший в корпусе дух казармы, можно сказать, что Джамалуддин попал в хорошие руки. Дисциплина и порядок здесь и в николаевское время не были чересчур изнурительными, а педагоги оказались умными и чуткими людьми. Повторюсь, что от сына горского вождя не требовали перемены мусульманской веры, разрешали носить черкеску с газырями и кинжал у пояса, наукам же обучали всерьёз. Он не был на особом положении, но за ним, конечно, присматривали. Ведь сын злейшего врага государя воспитывался вместе с отпрысками августейшей фамилии!

***

Однако с годами в мальчике становилось всё меньше горского и всё больше русского, а если быть точнее – цивилизованности. Военное дело интересовало его не так, как математика и физика, православные традиции нравились больше, чем мусульманские. О своей жизни и происходивших с ним изменениях, он писал отцу на Кавказ обстоятельные письма, однако Шамиль их то ли не получал, то ли не читал принципиально. Но говорят, что Имам был уверен, что его мальчик вырос таким же гордым и свободолюбивым, как и он сам. Полагая, что его первенец мучается в плену, Шамиль многократно предпринимал попытки захватить каких-нибудь высокопоставленных русских военных, чтобы убедить царя обменять их на сына, однако ни одна из них не принесла успеха. Тогда Шамиль попробовал сменить тактику. Во время Крымской войны Имам предпринял большой набег на грузинские земли и захватил в плен семьи князей Чавчавадзе и Орбелиани – всего 22 заложника. Такой обмен тоже был не по душе Николаю I, но на него государю пришлось пойти. Вот только самому Джамалуддину это было совсем не по душе.

***

Ещё в 1849 году он закончил кадетский корпус и был распределён во Владимирский 13-й уланский полк. К моменту начала Крымской войны Джамалуддин уже был поручиком, его часть находилась в Польше, когда мужчину срочно вызвали в Варшаву, а затем в Петербург к царю. Николай рассказал об условиях сделки: Шамиль требовал ответа как можно скорее, и угрожал навсегда отречься от сына, если тот не захочет возвращаться на Родину. Проблема усугублялась тем, что Джамалуддин успел найти себе русскую невесту – Елизавету Оленину. Молодые люди уже объяснились, свадьба была не за горами, сын Шамиля готовился ради этого принять христианство, а сам император согласился быть посажённым отцом. Теперь же все эти мечты превращались в пыль.

***

Обмен пленными провели в марте 1855 года, вскоре после того, как умер Николай I. Шамиль ликовал, Джамалуддин вроде бы тоже радовался возвращению домой, однако привёз с собой целую груду вещей, вызвавших у его единоверцев недоумение. Французские и русские книги, чертёжная готовальня казались совсем не тем, с чем должен путешествовать настоящий горец. Предчувствия местных не обманули. Довольно быстро между отцом и сыном начались трения. Джамалуддина больше интересовало, как наладить достойный быт на завоёванных территориях или как перевести Коран на аварский язык. Шамиль отмахивался от этого: «Сейчас мечом рубиться надо, а не пером скрипеть!»

Но больше всего разладу между отцом и сыном способствовала привязанность Джамалуддина к своей русской невесте. В конце концов, Имам решил проблему со свойственной ему горячностью – он женил своего наследника на дочери одного из наибов. Полагая, что избавляет сына от мук, Шамиль сделал их нестерпимыми.

***

Джамалуддин буквально зачах от тоски. Для него даже выписали русского врача Пиотровского, отдав в заложники сразу пятерых наибов, но тот, хоть и оставил в ауле все взятые лекарства, в личной беседе с Имамом констатировал, что если больной не желает вылечиться, то все силы мира не спасут его от смерти.

Джамалуддин умер летом 1858 года. Горцы говорили, что его отравили русские. Он вырос в другом мире, и его родной дом стал для него чужим. Он был уже блестящим офицером, грезил высокой карьерой, на балу нашёл себе будущую жену, планировали свадьбу, и когда вдруг увидел свой аул, свой дом, он впал в тоску. Он не хотел жить в этом новом для него мире, он просто умер от тоски, отвернувшись к стене, и ни с кем не разговаривая. Только-только он стал человеком просвещенного XIX века, а его против воли вновь окунули в другую, уже чуждую ему реальность.

Продолжение на стр. 6