Ромео и Джульетта по-дагестански

Эти истории повторяются каждые полгода или может быть даже чаще. Девушки сбегают из своих семей вслед за своей любовью, а отцы, матери, братья пытаются найти их и вернуть в лоно семьи. На самом деле, это большая трагедия для всех участников этой истории: и для девочек, и для родителей. Человек и его место в этом мире – вопрос сложный. Семьи, выезжающие в Москву и живущие по правилам этого города, вдруг обнаруживают, что их дети выросли не такими, как они хотели. Новое место сформировало ваших детей, несмотря на то, что вы об этом думаете и чего хотели бы…

Магомедтагир Муртазалиев

Жизнь научила меня не торопиться с выводами, пока не узнаю всех обстоятельств дела. Но я далёк от однозначного осуждения родителей, которые не готовы к тому, что их дети, проживающие с ними вместе в Москве, вдруг становятся москвичами и москвичками со всеми особенностями людей, сформированных этим городом.   Им ещё нужно понять, что уезжая физически из Дагестана, они оставили в прошлом не только бедность, но и вероятность того, что их дети сформируются ментальными дагестанцами. Дагестан – это среда, которая пропитывает собой всех, кто здесь живёт. Да и Москва поступает с людьми точно так же. Поэтому, когда мы узнаём об историях, подобных той, что я приведу чуть ниже, то можем только сочувствовать и сожалеть о том, что люди не нашли иного выхода из ситуации, кроме как пожалеть и понять друг друга.

***

Правоохранители Донского района Москвы получили заявление от Айшат Хирамагомедовой и ее молодого человека о попытке их похищения. Айшат – 20 лет, она родилась в Дагестане, но вместе с родителями много лет назад переехала в Москву. Она заявила о жестоких избиениях и истязаниях в семье. По её словам, 4 февраля её отец Ансар Хирамагомедов и брат Гаджи пытались силой увезти Айшат и угрожали расправой. Причиной всему, по словам Айшат, явилось то, что родители намеревались насильно выдать её замуж за неизвестного ей человека, родственника семьи. За несколько недель до побега из дома Айшат Хирамагомедова связалась с кризисным центром «Крепость». Там её проинструктировали, как подготовиться к побегу: уволиться с работы, закрыть долги и банковские карты, купить телефон с рук на «Авито» или на рынке. После этого держать его с новой сим-картой наготове и включить только при побеге, оставив дома старый, взять с собой сменную одежду и переодеться там, где нет камер, чтобы не быть узнанной.

Работник центра рассказывает: «В октябре мы поселили Айшат в убежище, где она жила до 4 февраля. С ней работал психолог, мы предоставляли ей продукты и лекарства. Она нашла работу, у нее появились средства на аренду своего жилья, и она решила съехать. Очередная встреча с риелтором оказалось обманом, ее заманили в ловушку», – рассказывал работник центра.

***

В интервью волонтерам после нападения Айшат рассказала, что родственникам ее выдала подруга, с которой она оставалась на связи после бегства. Она одолжила ей более двадцати тысяч рублей, а когда попросила вернуть долг, та перестала отвечать. Тогда Айшат обратилась к ее матери, но вместо денег должница передала номер ее брату и рассказала, что беглянка ищет квартиру. Как расскажет потом сама Айшат, она не обратила внимания на угрозу подруги и верила, что звонит настоящий. «Я ждала его в подъезде. Вдруг из лифта вышли мой брат, его друг и моя сестра Мадина. Брат сказал: «Я говорил, что найду тебя!», – и ударил сначала моего парня кулаком в лицо, а потом и меня. Дальше сестра с братом затолкали нас в лифт. У подъезда стоял «Минивэн» – машина друга Гаджи Дмитрия Бауджадзе. Меня волокли туда насильно, я кричала и звала на помощь», – вспоминает Хирамагомедова. «Брат стал запихивать меня в машину. Я хваталась за крышу, упиралась в подножку, тогда он ударил меня в позвоночник и запихнул внутрь. Рядом села моя сестра. Ее волновало только то, спала я со своим парнем или нет. Затем мой брат закинул моего парня в машину. Он начал меня унижать, оскорблять, рассказывал про меня гадости моему парню», – рассказывает Хирамагомедова. Ее вместе с парнем продолжали избивать в машине и отняли у них паспорта и телефоны. Брат объяснил свои действия заботой и необходимостью «контролировать женщин». Он сфотографировал контакты в телефоне парня Хирамагомедовой, а потом попытался высадить его. В этот момент подъехала полиция.

***

Продолжение этой истории не менее шокирующее. Девушка столкнулась в полиции с полным непониманием. В отделении девушке удалось забрать у брата свой телефон. Она обратилась к полицейским с просьбой, чтобы в целях безопасности они увели ее в другое помещение, но правоохранители не отреагировали. «Сестра мне говорила, что внутри меня сидит демон и что меня надо «излечить», – продолжает рассказ Хирамагомедова. – Это из-за демона я себя так веду – хочу быть свободной и не выходить насильно замуж за незнакомца. Потом меня отвели в актовый зал полицейского участка, а за мной зашли отец и сестра. Я попыталась убежать, но они схватили меня, отец стал бить кулаком по лицу. На мои крики пришли сотрудники, разняли нас и отвели меня в отдельный кабинет». Хирамагомедова сказала, что напишет заявление против отца и брата, но полицейские возразили: «Они твои родные, как ты можешь?» «Потом снова появился отец. Он сказал мне на аварском языке: – Ты шайтан, у тебя все внутри черное! Моя задача убить тебя, отвезти в Дагестан и похоронить, чтобы смыть позор с семьи». Дождавшись адвоката, Хирамагомедова написала заявление на отца и брата. Также она дала объяснения полиции.

«Отношения в нашей семье были натянутые, так как отец был деспотом. После окончания школы я решила, что хочу уйти из дома, потому что мне запрещали работать там, где я хочу, общаться с людьми, которые мне близки, и иметь личные отношения. В сентябре 2021 года сестра мне сообщила, что в ноябре у меня будет свадьба с незнакомым мне человеком. Я была категорически не согласна, так как считаю, что мужа должна выбирать сама», – говорится в объяснении.

***

После оформления документов полицейские вернули девушке паспорт. Адвокат Дмитрий Захватов и прибывшие координаторы «Крепости» сопроводили ее в больницу. Врачи диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга и множественные ушибы мягких тканей головы. Ее спутник тоже пострадал. У него ушиб на шее и след от побоев. Медицинские документы передали в полицию. Кроме того, Хирамагомедовой понадобилась помощь психолога. После случившегося она была очень напугана, боялась, что ее снова найдут – полиция, взяв объяснения, отпустила нападавших. По ее словам, подошли двое прохожих, и она, ухватившись за рукав одного из них, попросила вызвать полицию.

***

«Мы надеемся, что полицейские квалифицируют данное преступление как похищение двух и более людей группой лиц по предварительному сговору. Оно наказывается тюремным сроком от пяти до двенадцати лет. Полицейская проверка может занять до месяца. После этого выносят решение, возбуждать ли уголовное дело», – рассказал Дмитрий Захватов. По его словам, кавказских девушек нередко похищают в Москве их родственники, чтобы отвезти в родной регион: «Я примерно раз в полгода защищаю жертв таких преступлений. Мне самому неоднократно угрожали «законами гор», адатами и шариатом, когда я отстаивал права беглянок». Адвокат констатирует, что сотрудники отделения полиции по Донскому району в этот раз активны, и это дает надежду на возбуждение дела, но по опыту, отмечает юрист, такое нечасто бывает. Подобные дела негативно влияют на полицейскую статистику. «По сути, еще до возбуждения дела полицейским надо решить вопрос о виновности подследственного, – объясняет Захватов. – В случае с этой категорией дел нужно много и кропотливо работать, изучать доказательства, опрашивать подозреваемых и пострадавших. Жертвы домашнего насилия живут в обстановке тотального контроля и подавления, у них нет навыка быстро формулировать мысли и отстаивать свою позицию. Похищаемая напугана и находится в состоянии стресса. Опросы приходится вести долго. А у полиции есть план раскрываемости, им проще расследовать два-три «одноклеточных дела» за то же время».

***

Отец Айшат Хирамагомедовой, Ансар Хирамагомедов, в разговоре с корреспондентом «Кавказ.Реалии» рассказал, что никакого похищения не было. «Это «Крепость» хайп поднимает, не обращайте внимания. Вы можете поехать в отдел, там вам все расскажут. Приехал оттуда [от «Крепости»] адвокат и решил собрать деньги. С дочкой у меня никаких конфликтов не было, в полиции все знают, там есть заявление и объяснение. Я устал от всего этого, если честно, – говорит Хирамагомедов. – Если она [Айшат] решила порвать с семьей, флаг ей в руки, разговора нет. Преследовать не планирую. Она себе дорогу выбрала сама. Ей двадцать лет, все можно, все разрешено, оказывается. Я не знал об этом». Хирамагомедов отрицает, что его дочь намеревались выдать замуж против воли: «Всё вранье. Там, в «Крепости», какой-то психолог и адвокат, промыли ей мозги».

***

Тем не менее, по данным сотрудников кризисного центра, их подопечную продолжают преследовать. В бот обратной связи их телеграм-аккаунта пишут неизвестные с требованиями дать им поговорить с Хирамагомедовой. «Мы всем отказываем. Они называют себя друзьями, родственниками или подругами. Координаторы получают десятки сообщений похожего содержания: «Ну что же она делает? Зачем она так?! Обратилась бы ко мне, я бы смогла помочь. Отправьте её ко мне в Дагестан, я помогу», – рассказывает один из работников центра. По словам Захватова, сбежавших от семьи уроженок Кавказа родственники объявляют в розыск. Полиция находит их и может сообщить их местонахождение семье. Сами девушки очень запуганы. Им внушают, что у отца есть связи, которых на самом деле нет.

***

«В регионах Северного Кавказа сейчас за традиции выдается то, что появилось недавно. Сейчас там принято считать, что женщина – вещь и что она должна подчиняться мужчине. Патриархальный уклад наступает и укрепляется с появлением деспотий местного пошиба, – объясняет Захватов. – Поэтому если женщина приходит в полицию в кавказском регионе, ей могут сказать: «Чего пришла? Сейчас мужа вызовем, он тебе все объяснит».

В регионах центральной России, где нет такого уклада, сотрудники могут не знать, как себя вести, объясняет адвокат, у них нет такого опыта взаимодействия.

«В Донском отделении в нашем случае полиция попыталась «примирить» стороны конфликта в формате «поругались, но ничего страшного», – говорит Захватов.

Адвокат вспоминает, как, помогая другой девушке в такой же беде, он вывозил ее из отделения полиции на своей машине: «Мы вышли, рядом уже поджидали ее родственники. Хорошо, что мы успели сесть в машину, но после этого мне пришлось одного из них прокатить на капоте. Сдаваться они не собирались».

Захватов уверен, что, если дело по заявлению Хирамагомедовой заведут и расследуют, а виновные понесут ответственность, это поможет остудить горячие головы новых похитителей.

***

«На самом деле домашние насильники – трусы. Вспышки насилия у них начинаются, когда они понимают, что на их стороне общественное мнение, то есть сила. Полицейские – тоже сила. Видимо, отец Айшат действия полицейских воспринял как сигнал, что сила на его стороне. Но если такие, как он, ощутят силу закона, будет меньше желающих угрожать и лишать женщин свободы», – подытоживает адвокат Захватов.

Хирамагомедовой теперь предстоит новая долгая реабилитация. Она находится в безопасном месте, но, по словам сотрудников центра, очень подавлена. Психологи предварительно диагностировали ей посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Она очень слаба, плохо спит, передвигается с помощью волонтеров, страдает головными болями. Кроме того, у нее боли вследствие побоев, болит челюсть и скачет кровяное давление.

***

И здесь самое время задаться вопросом, а кто-то пытался поработать с агрессивными родителями? Ведь по большому счёту подобное поведение – это свидетельство того, что эти люди тоже испытывают боль и страдания, но не знают, как себя вести в подобных обстоятельствах. Дети взрослеют и осознают свои ошибки, но обиды, нанесённые родителями, остаются на всю жизнь.

Для Айшат обнародование этой истории было возможностью найти защиту у представителей закона. Но для родителей – это настоящий ад.