Выбор Танхо

Есть темы, которые вызревают в нас годами. Они должны настояться в твоей голове и твоем сердце, и только потом ты кладёшь пальцы на клавиатуру, и текст сам летит на монитор твоего ноутбука. Именно так и произошло с историей Танхо Израилова. Это был великий человек с непростым характером, но с огромным талантом, который с трудом вписывался в систему. Однако погубила его не система. Погубили некоторые из тех, кого он считал своими учениками.

Заур Газиев

Когда в начале девяностых я попал на работу в ГТРК «Дагестан», мне поручили делать проект, в котором рассказывалось о старых дагестанских артистах. И уже тогда меня поразило то, как часто встречались татские или еврейские имена. До сих пор где-то на просторах Ютуба есть моя передача про Шамиля Навахова, сделанная в далёком 1991 году. И когда мы просматривали архивные кинопленки, проходившие мимо старые работники телевидения обязательно останавливались и начинали вспоминать людей, которые создавали классическое дагестанское искусство.

Просматривая видео с Танхо Израиловым, я видел, как люди останавливались и начинали рассказывать о том, какой это был великий человек. А между тем, его уже 10 лет как не было в живых. И правду говорят, что великий человек не может умереть вместе со своей физической смертью. Они говорили о нём, как о живом… Жаль, что ничего конкретного я так и не запомнил. Но потом, спустя годы, ко мне в руки попала книга бесконечно уважаемого мною Иосифа Матаева, в которой он рассказал о творческом пути Танхо. Она долго лежала у меня на прикроватной полке, пока вдруг я не понял, что хочу её прочитать. Книга мне очень понравилась. Я там нашел и упоминание о моём первом телевизионном режиссёре Мэри-Джан Киштилиевой, которая танцевала в первом составе «Лезгинки». В общем всё в этой теме для меня сплелось в тесный клубок. Правда, было в этой книге и то, что осталось недосказанным. И я понимаю почему. Но, впрочем, обо всём по порядку…

***

Танхо Израилов родился в 1917 году в лакском селе Цовкра в татской семье. Мама Хаят любила горские мелодии и особенно обожала, когда её дети танцевали. Строгий отец Танхо относился к этому увлечению супруги терпимо. Вся его многодетная семья очень любила музыку. Позже семья переехала в Баку. Ведь тогда многие из бедного Дагестана переезжали в стремительно богатевший нефтяной Баку. Любовь к танцу и музыкальность помогли Танхо выстроить отношения на новом месте. Бывало и такое, когда парнишке за его танцы на свадьбах давали немного денег. Более того, практически с пятнадцати лет он начал сам зарабатывать себе на жизнь, работая слесарем на бакинском заводе «Красный Октябрь». Однако всё своё свободное время он проводил в Азербайджанском драматическом театре, где его старший брат Севиль создал труппу народного татского танца. После того, как Севиль получил приглашение в Дагестан работать главным балетмейстером в государственный ансамбль песни и танца, этот коллектив возглавил юный Танхо. В возрасте семнадцати лет он поступил в балетную школу при Бакинском театре оперы и балета им. М.Ф. Ахундова. По окончании школы он стал руководителем Ансамбля народных танцев во Дворце культуры имени 26-ти Бакинских комиссаров в Баку.

С этим коллективом связан и его первый успех как хореографа. Сначала они победили на азербайджанской олимпиаде самодеятельных ансамблей. После этого они попадают на всесоюзную олимпиаду художественных коллективов СССР. Там его и заметил великий Игорь Моисеев. Когда Танхо танцевал лезгинку, великий Моисеев аплодировал ему стоя. Надо сказать, что этот конкурс был для Моисеева некими смотринами, где он выискивал артистов для своего знаменитого ансамбля. Шел 1934 год…

***

Этот период лучше всего описан в книге Иосифа Матаева «Маэстро Танхо и его «Лезгинка»». Он в частности пишет: «Самобытного горца и юношу-танцора заметил бывший тогда председателем жюри Игорь Александрович Моисеев. Он убеждает родителей Танхо отпустить сына к нему на работу в только что созданный им ансамбль танца народов СССР. Трудно переоценить ту отеческую заботу, которой окружил тогда юного Танхо великий мэтр. В семье Моисеева Танхо прожил на правах «приемного сына» в течение нескольких лет, и перед его глазами всегда был яркий и достойный пример для подражания – маэстро, как в жизни, так и в работе. Танхо был прекрасным учеником, жадно впитывая, как губка, каждое его слово, а также особенности и методику работы. Поэтому неудивительно, что вскоре Танхо становится одним из ведущих солистов в коллективе. Постепенно его роль в ансамбле Моисеева стала возрастать, и Танхо все чаще и чаще ассистирует ему в постановке танцев. Большая практика, тяга к знаниям и уроки, которые перенимал Танхо у Игоря Моисеева, позволили ему осуществить ряд хореографических постановок в ансамбле. Это – «Гайтаги», дагестанская лезгинка «Три друга», осетинский танец «Симд». А дагестанская лезгинка «Три друга» стала лауреатом и получила золотую медаль на Всемирном фестивале в Праге, где исполнителями были братья Израиловы – Танхо, Махай и Илья.

Мать Игоря Моисеева действительно относилась к Танхо как к сыну, и она настояла на том, чтобы он окончил вечернюю школу, и впоследствии не без ее помощи тот был принят сразу на второй курс балетмейстерского факультета Государственного института театрального искусства имени А.В. Луначарского.

Годы учебы Танхо в ГИТИСе еще больше подстегнули его к самостоятельному творчеству, что в дальнейшем не могло не повлиять на его отношения с учителем. Первый разлад между Танхо Израиловым и Игорем Моисеевым произошел, когда он учился на третьем курсе института. Танхо неожиданно опубликовал в прессе хвалебную статью о своем заведующем кафедрой хореографии Ростиславе Захарове, с которым у Моисеева были большие нелады. Это вывело Моисеева из себя, и отношения между ними натянулись. Вскоре Танхо пришел к Моисееву и попросил освободить его от гастролей, так как началась сессия и ему необходимо сдавать экзамены. «Ну что ж, – сказал Моисеев. – Вам придется выбирать: или ГИТИС, или работа». И Танхо выбрал ГИТИС. Он расстался с Моисеевым после восемнадцати лет совместной работы…

Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что вся эта история со статьей возникла не случайно. Она была поводом, который спровоцировал Танхо Израилов, но далеко не причиной их разлада. Все дело было в том, что Танхо вырос. Вырос и понял, что из хорошего подмастерья ему пора становиться мастером. Если бы это понял и Моисеев, может быть, они сумели бы разойтись без конфликта и сохранить добрые отношения друг с другом».

***

После того, как завершилась учеба Танхо в ГИТИСе, он получил приглашение на должность художественного руководителя и главного балетмейстера ансамбля народного танца Молдавии «Жок». Через некоторое время последовало приглашение в Туркменский ансамбль танца. Говорят, что в постановках Танхо всегда проглядывался дагестанский почерк. Поэтому всем своим жизненным опытом он был готов к созданию своего собственного ансамбля.

Рождение ансамбля «Лезгинка» в 1957 году было предопределено самой жизнью. Тогда во многих союзных республиках уже были созданы национальные ансамбли танца. И, конечно же, потребность в появлении такого коллектива ощущалась и в Дагестане. В то время министром культуры республики была Зумруд Губаханова. Во время очередного партийного мероприятия в Москве она пошла на концерт танцевального коллектива из Туркмении. И каково было её удивление, когда она услышала там мотивы дагестанского фольклора, увидела движения из дагестанских танцев. Решив проверить свои ощущения, Зумруд Губаханова пригласила на концерт туркменского ансамбля первого секретаря Дагестанского обкома партии Абдурахмана Даниялова и председателя Совета министров республики Магомед-Салама Умаханова. Те с ней согласились. И тогда они решили, что Танхо Израилов был именно тем человеком, который им нужен для создания нового профессионального ансамбля танца Дагестана.

***

Вернёмся снова к книге Иосифа Матаева: «В сентябре 1958 года Танхо принял предложение руководителей Дагестана по созданию ансамбля народного танца, и, по сути, вернулся в родные края. К тому времени он был уже мастером и профессионалом с огромным практическим опытом, который приобрел за два десятилетия творческой и педагогической деятельности. Да и житейскую, чисто практическую мудрость ему было не занимать. Но самое главное – ему действительно было интересно начинать с нуля создание нового и при этом совершенно уникального ансамбля. И, прежде всего, ему нужно было начать с формирования труппы. Свое согласие на работу в новом ансамбле дали лучшие танцоры из коллектива ансамбля песни и танца Дагестана – Сааду Гаджиев, Анатолий Вартанян, Абдулджалил Джалилов, Агай Ибадулаев, Магомед Хадулаев, Али-Ага Хамдулаев, Зоя Ганибова, Нариман Магомедов.

Но этих танцоров было явно недостаточно для того, чтобы составить полноценную труппу. И тогда было принято решение объявить конкурс на замещение вакантных должностей артистов ансамбля. В составе комиссии по отбору танцоров Танхо объездил десятки аулов равнинной и горной части Дагестана, добираясь до самых отдаленных его уголков и приглашая всех желающих принять участие в конкурсе. Нередко просмотр устраивался в крошечных клубах аулов, а порой, в случае отсутствия такового в каком-либо ауле, просмотр устраивали прямо под открытым небом».

***

Танхо бросился в это дело с головой. Никогда прежде он не подходил к делу с таким фанатизмом. Он понимал, что это может быть последнее и самое великое, что он сделает в своей жизни. Наверняка жизненный опыт ему подсказывал, что круг его замкнулся, и он вернулся туда, где всё начиналось – в Дагестан. И теперь он отдавал себя целиком и полностью своей малой родине. Он понимал, что делает то, чего не делал для Дагестана никто. Из простого незатейливого, но горячего свадебного танца, он делает произведение хореографического искусства. Он создавал классический дагестанский танец, отталкиваясь от классической танцевальной базы. И для него это был осознанный выбор.

Продолжение на стр. 6