Поминовение усопших

Бывают долги, которые мы уже не сможем оплатить. Мы не сможем вернуть наше невнимание к усопшим родителям. Я мечтал купить для матери автоматическую стиральную машинку, чтобы облегчить ей стирку. Не успел… Для отца не установил кондиционер. Может быть, это продлило бы ему жизнь хоть на год, спасая от летней жары. Не успел…

Теймур Абдуллаев

Всегда мы остаемся должны ушедшим из этой жизни. Не успеваем оказать кому-то внимание, помочь или просто улыбнуться, подарив кому-то хорошее настроение. Даже подлецу сказать, что он подлец, часто не успеваем (хотя этот вид долгов можно и не платить вообще). И все-таки если не говорить о кровных родственниках, которым ты что-то не успел дать, были люди, которым надо было воздать должное. Не при жизни, так то хоть сейчас. Об этом сегодняшний текст.

РУСИК

Его звали не Руслан, как я долгое время думал, а Рустам, но во дворе для всех он был Русиком. Я почти никого во дворе по имени и даже в лицо не знаю, особенно тех, кто хоть на несколько лет младше меня. Как-то не запоминаю. А Русик был вообще на 28 лет младше меня. Просто он, когда у меня был тавзият по скончавшемуся отцу, подошел и выразил мне свое соболезнование, что меня очень тронуло. Подростку было лет 16. С тех пор мы всегда здоровались друг с другом. Русик вырос, женился, обзавелся двумя детьми. Как и многие молодые люди его поколения, он использовал общепринятый дресс-код. Я в его годы к этому коду относил джинсы. Так было принято в 1980-е годы. В нулевые этого века в Махачкале молодым ребятам принято носить бороду, если она растет, конечно, и тюбетейку. Их жены, как сейчас говорят, «закрытые». Длинное платье и платок. Таких «закрытых» я видел в Москве, возле монастырей в районе ул. Сергия Радонежского и в окрестностях. Они, московские «закрытые», все были православными. При звоне колоколов крестились и шли себе дальше.

Но речь не об этом. Когда я был студентом, то мы часто вступали в жаркие полемики друг с другом. Как мы критиковали Брежнева и социализм, надо было слышать! Юность каждого человека начинается под знаменем максимализма – это аксиома. Энергия из молодого человека прет мегатоннами. Каждый в юности хочет переделать мир в лучшую сторону. Каждый втихомолку осуждает пассивность собственных родителей и думает: уж я-то проживу свою жизнь правильней, ярче, полезней. Это такой закон природы. Сегодняшняя молодежь – не исключение. У них другая платформа для критики жизни. Не социализм они критикуют, как это делали мои ровесники, а отношение к исламу. Давайте скажем себе самому честно, «по чесноку»: тот, кто может урвать от общего котла, делает это! Вот все эти дела и обсуждали Русик и его друзья…

У нас как принято? Как определить ваххабиста? Борода, короткие штаны, жена закрытая. К гадалке не ходи! Видимо, за Русиком и его друзьями поставили наружку. Дело было в 2009 году. Какой-нибудь майор безопасности, желавший стать подполковником вне очереди, дал добро на оперативные действия. Их взяли. Я не знаю, что происходило в следственных кабинетах, и не готов отвечать по суду на иски этих оперативников. Через некоторое время тела Русика (29 лет) и двух его друзей (23 лет и 19 лет) со следами страшных пыток нашли где-то у дороги. Рядом, как обычно это и бывает, обнаружены были гранатомет и автоматы Калашникова – наши самые конкретные доказательные базы в таких случаях. Я и сейчас, хотя прошло с тех пор уже 7 лет, не могу смотреть их родителям в глаза. Светлая память этим детям!

***

Опять же по слухам: с родных погибших детей вымогали деньги за то, чтобы вернуть их изувеченные тела. С одного – 800 тысяч, с другого – 400 тысяч. Это все слухи, я подчеркиваю, что не отвечаю за эту информацию. Где мы живем? Когда кончится это рабство? Мы, дагестанцы, хоть и кровожадные по природе, но стараемся держать себя в рамках, ограниченных законодательством. Убивать негодяев мы еще не готовы. Когда стопор, удерживающий нас от этого, сломается, мало не покажется никому.

Ахмеда, похоронившего своего сына Русика, а потом следом и его маленького сына, и свою супругу, заболевшую от горя и не вынесшую тяжести потерь, иногда встречаю во дворе. Что я могу сказать ему? Спрашиваю, как у него здоровье, он спрашивает, как мое. Расходимся. Дальше – тишина…