Каждую неделю, описывая дагестанскую жизнь, я полагал, что у нас нет того, что могло бы меня удивить. Конечно, я знал, что у нас есть проблемные сферы, но вот что это может быть настолько убого, даже не предполагал. И в данном случае я сочувствую всем, кто сталкивается с тем же кошмаром, что и я, но при этом не может даже выразить своё возмущение. Но, впрочем, обо всем по порядку…

Заур Газиев

ГОСТИ ИЗ АДА…

В воскресенье днём я почувствовал недомогание. По ощущениям понял, что поднялось давление. Измерив его, увидел – 180 на 100. Таблетками такое давление не сбить. Позвонил в скорую. Там долго не брали трубку. А когда всё же взяли, то начали задавать очень много вопросов. В конечном итоге они выслали машину. Понимая, что могут быть пробки, я не ждал помощи быстро. Примерно через полчаса в мой домофон позвонили. Сын спустился встретить бригаду. В квартиру поднялась молодая девушка. Судя по характеру ее вопросов, зародись сомнения, врач ли она вообще. Скорее всего, медсестра. Она попыталась измерить мне давление своим доисторическим тонометром, который показал как минимум на 40 единиц меньше. Я ей показал электронный тонометр и сказал, что там было 180 на 100. «Электронные тонометры врут!» – заявила мне она. После небольшой пикировки, она всё же признала, что давление у меня есть. «Я вам сделаю магнезию. Но это очень болючий укол, и у вас может отняться нога…» Вероятно, она думала, что это облегчит мои страдания. Девушка, действительно, была очень доброй. Рассказала, что её уговорили поехать без фельдшера, так как у них острая нехватка персонала. Платят им очень мало, потому и не идут к ним люди. Я смотрел на неё и думал, что она чья-то дочь, сестра, жена. Не мог я ей высказать всё, что у меня вертелось на языке в этот момент. Да и спорить с ней не было никаких сил. Не виновата же она, что попала сначала в нашу Медакадемию, а потом на скорую… Наверное, в прошлой жизни эта бедняжка сильно провинилась и в качестве наказания её наградили такой судьбой. И вот моя единственная жизнь в её руках!

Мой сын смотрел на весь этот кошмар со стороны и не понимал, что происходит. Это был такой неловкий момент, когда ты доверяешь своё здоровье человеку, который не знает, что с ним делать. И отступить боится, и сделать что-либо не может. Мне в какой-то момент вдруг стало её очень жалко: «Меня уговорили поехать одну, без фельдшера. Я так боюсь. Больше никогда не соглашусь. Ведь можно оказаться где угодно. Люди разные бывают. А я одна!» И здесь я снова вспомнил, что она чья-то дочь, сестра, возможно супруга. Она хочет быть рядом со своей семьёй, а тут я со своими капризами. Сделала укол магнезии, и нога действительно чуть не отнялась. Опять взялась за свой доисторический тонометр и, увидев, что всё ещё 140, дала мне под язык анаприлин. Не забыла обнадежить, что от анаприлина может отняться язык. Поняв, что ещё немного ее внимания и меня уже не спасти, я сердечно поблагодарил гостью и пожелал ей хорошего дня. Я видел, что ей очень неловко, но, надо сказать, после её ухода мне стало значительно спокойнее. Одно утешало, что она ничего плохого мне не желала.

Однако проблема моя не была решена. К вечеру давление снова стало подниматься. Никакие таблетки уже не помогали. В часа три ночи я снова вызвал скорую… Опять долго не брали трубку. Когда взяли, пришлось долго объяснять, зачем мне скорая помощь. Записали мой номер телефона и адрес.

По ночной Махачкале скорая ехала 40 минут! В общем, мой призыв о помощи их никак не взволновал. Им было наплевать. Когда я не выдержал и позвонил снова, на другом конце провода начались разборки: отправили машину или нет. Выяснилось, что отправили. Попытались с ней связаться. Выяснилось, что машина уже стоит у нашего дома. А вот позвонить в домофон, видно, оказалось делом сложным… Когда их подняли наверх, я спросил, почему не позвонили мне снизу. Две вполне разумные с виду женщины сообщили, что у одной трубка села, а у другой на счету не оказалось денег. А телефон сотовый служебный им никто не даёт, поэтому возможности связываться с теми, кто ждёт помощи, у них нет. И вот тут я возмутился. Ну как же так! Люди ждут помощи, а у врачей нет денег на телефоне. Это что за убожество такое невероятное! Я не отрицаю, что у них зарплаты нищенские. Но, с другой стороны, неужели человеческая жизнь совсем ничего не стоит?! Но тут возникает еще один вопрос: кто в этом виноват и что они сделали для того, чтобы изменить ситуацию?

Две дамы в роли врачей на этот раз измерили мне давление и без лишних разговоров сделали дибазол с папаверином. Далее они попытались снять кардиограмму. Это была отдельная комедия. Женщина обмазывала меня ватой, намоченной холодной водой. Ей даже в голову не пришло попросить стакан с тёплой! После многочисленных попыток запустить кардиограф они смирились со своим бессилием – их аппарат так и не заработал! Во всём этом было такое убожество и такая нищета во всех смыслах этого слова, что и говорить ничего не хотелось. Я даже не знаю, какие чувства я должен был к ним испытывать: жалость, сочувствие, презрение… Если тебе под сорок, ты работаешь на скорой помощи и у тебя нет денег, чтобы позвонить, – это катастрофа!

В НЕБЕ НАД СИРИЕЙ

Если в чемоданчике у врачей скорой помощи есть только примитивные лекарства – это все-таки проблема государства. Это его лицо, это его отношение к своему народу. К слову сказать, расходы на армию за 15 лет выросли в 30 раз! Можно было бы что-то оставить на здравоохранение и образование! В чём смысл таких огромных расходов на армию, в чём смысл наведения порядка (бомбёжек) в Сирии, если вы не можете оказать на должном уровне медицинскую помощь в своей стране? Почему нам в течение этого года много говорили об Украине и не обращали внимания на то, что у нас реальная беда с здравоохранением? Беда!!! Люди, получающие на скорой копейки, и будут лечить на ту сумму, которую им платят. Знаете, я понимаю, почему врачи, приехавшие на мой второй вызов, не захотели тратить свои единицы на связь со мной! У них есть все причины наплевать на то, что со мной будет, пока им платят ниже прожиточного минимума. Уж не знаю, чья здесь вина: государства, которому нет дела до своих граждан, или бессердечного врача, которому легче, чтобы я сдох, нежели потратить на меня свои кровные…

Нас целый год бомбили новостями из Украины и Крыма. Но зачем вам другие страны и новые территории, если вы не можете навести порядок на тех, что уже принадлежат вам?! Зачем мне новости про Сирию, если вы не можете оказать своим людям неотложную первую помощь?!

Это, конечно, личное дело Зиявудина Магомедова и Сулеймана Керимова, на какие прибамбасы они тратят свои деньги. Но если у вас на родине скорая помощь совсем не скорая и без лекарств, то какого чёрта финансировать футбольную команду и покупать автобусы в подарок «Лезгинке», какого чёрта осыпать золотом мыслимых и немыслимых чемпионов? Про другие расходы я и говорить не хочу. Я понимаю, что, когда вы подарите «Приоры» победителям скачек на призы муфтия или отправите толпу в хадж, об этом будут говорить все. Про скорую помощь так не скажут. Она нужна тем, кому на самом деле плохо. И вообще, когда я слышу о многочисленных вложениях в мечети, состязания бойцов и т.д., меня это вообще не радует. Сейчас нам нужны хорошие школы, детские сады, дороги, больницы. Очнитесь уже!

Уважаемый министр здравоохранения, если всё упирается в деньги и скорая помощь изнывает от нищеты, то найдите их! Сейчас мне нетрудно представить, сколько жизней теряет Дагестан из-за того, что работа скорой помощи организована так! Почему Джамбулат Магомедов может выпросить для «Лезгинки» автобус, а вы не можете найти деньги на лекарства для оказания первой помощи? Почему люди в вашем ведомстве бедствуют, у бригады скорой помощи нет с собой сотового телефона для связи с теми, кто ждёт их помощи? Это так дорого? Во всём мире скорая помощь – это предмет гордости государства. Про нее снимают сериалы. Про ее работу с гордостью рассказывают молодому поколению. Что собой представляет скорая помощь в Махачкале? Никому не желаю, чтобы в трудный момент к ним приехали те, кто приехал в минувшие выходные ко мне.

***

Можно много и красиво обсуждать вопросы, связанные с большой политикой. Можно говорить о морали и экономике, но если не решены вопросы элементарного выживания, то все эти разговоры не в пользу бедных.

Каждую неделю, описывая дагестанскую жизнь, я полагал, что у нас нет того, что могло бы меня удивить. Конечно, я знал, что у нас есть проблемные сферы, но вот что это может быть настолько убого, даже не предполагал. И в данном случае я сочувствую всем, кто сталкивается с тем же кошмаром, что и я, но при этом не может даже выразить своё возмущение. Но, впрочем, обо всем по порядку…

Заур Газиев

ГОСТИ ИЗ АДА…

В воскресенье днём я почувствовал недомогание. По ощущениям понял, что поднялось давление. Измерив его, увидел – 180 на 100. Таблетками такое давление не сбить. Позвонил в скорую. Там долго не брали трубку. А когда всё же взяли, то начали задавать очень много вопросов. В конечном итоге они выслали машину. Понимая, что могут быть пробки, я не ждал помощи быстро. Примерно через полчаса в мой домофон позвонили. Сын спустился встретить бригаду. В квартиру поднялась молодая девушка. Судя по характеру ее вопросов, зародись сомнения, врач ли она вообще. Скорее всего, медсестра. Она попыталась измерить мне давление своим доисторическим тонометром, который показал как минимум на 40 единиц меньше. Я ей показал электронный тонометр и сказал, что там было 180 на 100. «Электронные тонометры врут!» – заявила мне она. После небольшой пикировки, она всё же признала, что давление у меня есть. «Я вам сделаю магнезию. Но это очень болючий укол, и у вас может отняться нога…» Вероятно, она думала, что это облегчит мои страдания. Девушка, действительно, была очень доброй. Рассказала, что её уговорили поехать без фельдшера, так как у них острая нехватка персонала. Платят им очень мало, потому и не идут к ним люди. Я смотрел на неё и думал, что она чья-то дочь, сестра, жена. Не мог я ей высказать всё, что у меня вертелось на языке в этот момент. Да и спорить с ней не было никаких сил. Не виновата же она, что попала сначала в нашу Медакадемию, а потом на скорую… Наверное, в прошлой жизни эта бедняжка сильно провинилась и в качестве наказания её наградили такой судьбой. И вот моя единственная жизнь в её руках!

Мой сын смотрел на весь этот кошмар со стороны и не понимал, что происходит. Это был такой неловкий момент, когда ты доверяешь своё здоровье человеку, который не знает, что с ним делать. И отступить боится, и сделать что-либо не может. Мне в какой-то момент вдруг стало её очень жалко: «Меня уговорили поехать одну, без фельдшера. Я так боюсь. Больше никогда не соглашусь. Ведь можно оказаться где угодно. Люди разные бывают. А я одна!» И здесь я снова вспомнил, что она чья-то дочь, сестра, возможно супруга. Она хочет быть рядом со своей семьёй, а тут я со своими капризами. Сделала укол магнезии, и нога действительно чуть не отнялась. Опять взялась за свой доисторический тонометр и, увидев, что всё ещё 140, дала мне под язык анаприлин. Не забыла обнадежить, что от анаприлина может отняться язык. Поняв, что ещё немного ее внимания и меня уже не спасти, я сердечно поблагодарил гостью и пожелал ей хорошего дня. Я видел, что ей очень неловко, но, надо сказать, после её ухода мне стало значительно спокойнее. Одно утешало, что она ничего плохого мне не желала.

Однако проблема моя не была решена. К вечеру давление снова стало подниматься. Никакие таблетки уже не помогали. В часа три ночи я снова вызвал скорую… Опять долго не брали трубку. Когда взяли, пришлось долго объяснять, зачем мне скорая помощь. Записали мой номер телефона и адрес.

По ночной Махачкале скорая ехала 40 минут! В общем, мой призыв о помощи их никак не взволновал. Им было наплевать. Когда я не выдержал и позвонил снова, на другом конце провода начались разборки: отправили машину или нет. Выяснилось, что отправили. Попытались с ней связаться. Выяснилось, что машина уже стоит у нашего дома. А вот позвонить в домофон, видно, оказалось делом сложным… Когда их подняли наверх, я спросил, почему не позвонили мне снизу. Две вполне разумные с виду женщины сообщили, что у одной трубка села, а у другой на счету не оказалось денег. А телефон сотовый служебный им никто не даёт, поэтому возможности связываться с теми, кто ждёт помощи, у них нет. И вот тут я возмутился. Ну как же так! Люди ждут помощи, а у врачей нет денег на телефоне. Это что за убожество такое невероятное! Я не отрицаю, что у них зарплаты нищенские. Но, с другой стороны, неужели человеческая жизнь совсем ничего не стоит?! Но тут возникает еще один вопрос: кто в этом виноват и что они сделали для того, чтобы изменить ситуацию?

Две дамы в роли врачей на этот раз измерили мне давление и без лишних разговоров сделали дибазол с папаверином. Далее они попытались снять кардиограмму. Это была отдельная комедия. Женщина обмазывала меня ватой, намоченной холодной водой. Ей даже в голову не пришло попросить стакан с тёплой! После многочисленных попыток запустить кардиограф они смирились со своим бессилием – их аппарат так и не заработал! Во всём этом было такое убожество и такая нищета во всех смыслах этого слова, что и говорить ничего не хотелось. Я даже не знаю, какие чувства я должен был к ним испытывать: жалость, сочувствие, презрение… Если тебе под сорок, ты работаешь на скорой помощи и у тебя нет денег, чтобы позвонить, – это катастрофа!

В НЕБЕ НАД СИРИЕЙ

Если в чемоданчике у врачей скорой помощи есть только примитивные лекарства – это все-таки проблема государства. Это его лицо, это его отношение к своему народу. К слову сказать, расходы на армию за 15 лет выросли в 30 раз! Можно было бы что-то оставить на здравоохранение и образование! В чём смысл таких огромных расходов на армию, в чём смысл наведения порядка (бомбёжек) в Сирии, если вы не можете оказать на должном уровне медицинскую помощь в своей стране? Почему нам в течение этого года много говорили об Украине и не обращали внимания на то, что у нас реальная беда с здравоохранением? Беда!!! Люди, получающие на скорой копейки, и будут лечить на ту сумму, которую им платят. Знаете, я понимаю, почему врачи, приехавшие на мой второй вызов, не захотели тратить свои единицы на связь со мной! У них есть все причины наплевать на то, что со мной будет, пока им платят ниже прожиточного минимума. Уж не знаю, чья здесь вина: государства, которому нет дела до своих граждан, или бессердечного врача, которому легче, чтобы я сдох, нежели потратить на меня свои кровные…

Нас целый год бомбили новостями из Украины и Крыма. Но зачем вам другие страны и новые территории, если вы не можете навести порядок на тех, что уже принадлежат вам?! Зачем мне новости про Сирию, если вы не можете оказать своим людям неотложную первую помощь?!

Это, конечно, личное дело Зиявудина Магомедова и Сулеймана Керимова, на какие прибамбасы они тратят свои деньги. Но если у вас на родине скорая помощь совсем не скорая и без лекарств, то какого чёрта финансировать футбольную команду и покупать автобусы в подарок «Лезгинке», какого чёрта осыпать золотом мыслимых и немыслимых чемпионов? Про другие расходы я и говорить не хочу. Я понимаю, что, когда вы подарите «Приоры» победителям скачек на призы муфтия или отправите толпу в хадж, об этом будут говорить все. Про скорую помощь так не скажут. Она нужна тем, кому на самом деле плохо. И вообще, когда я слышу о многочисленных вложениях в мечети, состязания бойцов и т.д., меня это вообще не радует. Сейчас нам нужны хорошие школы, детские сады, дороги, больницы. Очнитесь уже!

Уважаемый министр здравоохранения, если всё упирается в деньги и скорая помощь изнывает от нищеты, то найдите их! Сейчас мне нетрудно представить, сколько жизней теряет Дагестан из-за того, что работа скорой помощи организована так! Почему Джамбулат Магомедов может выпросить для «Лезгинки» автобус, а вы не можете найти деньги на лекарства для оказания первой помощи? Почему люди в вашем ведомстве бедствуют, у бригады скорой помощи нет с собой сотового телефона для связи с теми, кто ждёт их помощи? Это так дорого? Во всём мире скорая помощь – это предмет гордости государства. Про нее снимают сериалы. Про ее работу с гордостью рассказывают молодому поколению. Что собой представляет скорая помощь в Махачкале? Никому не желаю, чтобы в трудный момент к ним приехали те, кто приехал в минувшие выходные ко мне.

***

Можно много и красиво обсуждать вопросы, связанные с большой политикой. Можно говорить о морали и экономике, но если не решены вопросы элементарного выживания, то все эти разговоры не в пользу бедных.