18691048469

В России, особенно в Дагестане, активно обсуждают арест главы Кизлярского района республики Андрея Виноградова и обвинения, выдвинутые против руководителя отделения Пенсионного фонда России по Дагестану Сагида Муртазалиева. Разобраться в ситуации попыталась корреспондент интернет-портала «Кавказская политика» Рената Шабанова, которая взяла интервью у обозревателя нашей газеты Эдуарда Уразаева. Думаем, что его мнение заинтересует и читателей «СР».

– Появились сообщения (http://sledcom.ru//news/item/951408/), что Муртазалиев и Асадулаев скрылись за пределами России и в ближайшее время они будут объявлены в розыск. Скажите, пожалуйста, известно ли вам, насколько часто Муртазалиев появлялся в Дагестане? Согласно сообщениям в прессе, он уже долгое время находится в ОАЭ. И вытекающий отсюда вопрос: как он осуществлял руководство отделением фонда, если он там часто находился?

– В Дагестане хорошо известно, что Сагид Муртазалиев года полтора как практически отсутствует. Чтобы не нарушать Трудовой кодекс, он берет больничный по разным болезням. Последний раз пресс-секретарь дагестанского отделения Пенсионного фонда Альбина Сункулиева заявила, что у него было что-то со связками не в порядке, он перенес операцию и сейчас находится на реабилитации, но не уточнила – где.

Засветившись в прессе, Муртазалиев исчезал, и обязанности возлагались на его заместителей

Поскольку в Трудовом кодексе есть определенные крайние сроки, чтобы не уволили, Муртазалиев приезжал на короткое время, на два-три дня буквально, проводил совещание, делал это достаточно публично, то есть это освещали телеканалы и печатные СМИ с фотографиями. Засветившись в прессе, он исчезал, и обязанности возлагались на его заместителей.

Такими короткими наездами он бывал в Махачкале. Уже все привыкли к ситуации, что он здесь и в то же время не здесь. Народ иронизировал, конечно, в социальных сетях: «Как он там руководит? Дистанционно? Видимо, использует все возможности современной техники». Такая ситуация продолжалась достаточно долго – минимум полтора года. Формально все было по правилам.

Более того, были сообщения от дагестанского отделения ПФ, что оно входит в число лучших по России – я не помню, в десятку или двадцатку, но, во всяком случае, в число лучших. И показатели работы у них тоже вполне благополучны.

Муртазалиев, когда он только пришел к руководству, в первый же год предъявлял достаточно жесткие требования и претензии к своим работникам, а также к руководителям разных других организаций, которые должны были уплачивать вовремя и в полном объеме пенсионные взносы в фонд. Долгов, в общем-то, не наблюдалось. Его авторитет и понимание, что с ним лучше не связываться, побуждали большинство руководителей организаций вовремя перечислять деньги. В этом смысле показатели были хорошие.

Потом, правда, появились (http://www.kommersant.ru/doc/2310094) скандальные слухи о незаконном использовании материнского капитала. По этому поводу даже изымались документы. Но все шло в вялотекущем режиме, и все думали, что если и будут к Муртазалиеву претензии, то именно связанные с работой в Пенсионном фонде, с какими-нибудь нарушениями или махинациями – если не с материнским капиталом, то с какими-то другими подобными схемами получения денег.

Это все подогревалось слухами о том, что он будет баллотироваться на пост мэра Махачкалы.

Все вопросы согласования с Москвой, с администрацией президента, казалось, улажены

Должность главы Махачкалы где-то четвертая-пятая по значимости в республике – по авторитету, по объему располагаемых управляемых ресурсов, поэтому выдвижение должно было быть согласовано с Москвой. А поскольку такие заявки на должность, видимо, шли, то все вопросы согласования с Москвой, с администрацией президента, казалось, улажены.

У Муртазалиева были определенные заслуги во взаимодействии с федеральными правоохранительными органами – он дал показания против Саида Амирова. Поэтому для меня стало неожиданностью предъявление претензий и обвинений в его адрес, тем более совершенно с другой стороны. Там практически криминально-политические эпизоды упоминаются. Два убийства. Одно из преступлений можно отнести к рэкету, но два других имеют откровенно криминально-политический подтекст.

Вероятно, в этом был замысел сотрудников правоохранительных органов, которым удалось создать видимость относительного благополучия. Неслучайно ходят слухи (http://kavpolit.com/blogs/timoshin/17303/) о том, что Виноградов приехал из Дубая на разведку проверить, какая тут обстановка, какое отношение к Муртазалиеву. Какие-то подозрения, видимо, были, и они, получается, были вполне обоснованы, но ситуация для широкой общественности выглядела примерно так, как я описал.

Я не думаю, что у правоохранительных органов, которые провели такую серьезную спецоперацию по задержанию, обыскам, не было серьезных аргументов для этого, тем более что уже с первых заявлений звучит как минимум незаконное хранение оружия. Кроме того, высказаны подозрения по конкретным преступлениям. Значит, все достаточно обосновано.

Если доказательная база серьезная и все будет подтверждаться, политическая и гражданская карьера Муртазалиева на этом заканчивается. Если все перерастет в тягомотину, в поиски Муртазалиева, а отдуваться будет только Виноградов, то ситуация может подвиснуть в правовом и политическом смыслах. В первом варианте, если удастся задержать и осудить Муртазалиева, это серьезно изменит политическую конфигурацию в Дагестане, это будет способствовать укреплению вертикали власти. В результате мы перейдем в режим, в котором будет, с одной стороны, более цивильная, с другой – более управляемая внутри и зависимая от Москвы ситуация.

– А вы считаете, что это курс Абдулатипова, или центр выбрал специально такую фигуру, чтобы ему не мешали, и это план федералов?

– Второй вариант мне кажется более вероятным, но в нём заинтересован и глава республики. По кое-каким косвенным признакам это проявляется, да и Абдулатипов иногда воздерживается от заявлений. В этот раз сказали, что он в горы уехал (http://lifenews.ru/news/158101), потом прошло сообщение, что оползень или обвал случайный на дороге был…

– То есть бывали уже такие случаи с Абдулатиповым, что в какой-то решительный момент он воздерживался от комментариев?

– Ну да, похожая ситуация была при задержании Амирова, когда он не знал, как реагировать. Потому что неясно было на тот момент, как повернется событие.

Дело в том, что, даже находясь за решеткой, Саид Амиров сохраняет определенные рычаги влияния, они там по косвенным признакам иногда проявляются, поэтому с его людьми тоже иногда приходится считаться, в том числе Абдулатипову.

– А в контексте борьбы за кресло мэра можно рассматривать вот такой «наезд»?

– Я думаю, что не только в контексте борьбы за кресло мэра.

Не из-за одного какого-то случая, а из-за целой цепочки случаев, из-за общего направления политики Муртазалиева, его позиции.

Речь идет, скорее всего, о каких-то договоренностях, которые, как можно убедиться на других примерах, существуют у федерального центра с различными региональными «баронами».

Вероятно, произошло непонимание смысла таких договоренностей, когда один трактует их так, а другой – иначе. Каждый в свою пользу. А потом, когда дело выходит на более высокий уровень или кто-то умудряется пожаловаться вышестоящему начальству, чтобы этот конфликт не разрастался, принимается комплексное решение: более жесткое или, наоборот, мягкое.

– Как вы можете прокомментировать то, что сам Муртузалиев сказал, что его задержание носит заказной характер? Он что-то конкретное имел в виду?

– Он так выразился вашему шеф-редактору, кстати.

– Да, Беслану Успанову.

– Значит, очевидно, что он подозревает кого-то.

После случая в Грозном, когда ставропольские милиционеры пытались задержать некоего Дадаева, который покушался на жизнь предпринимателя из Дагестана в Ставропольском крае; последний вроде был человеком Саида Амирова. Именно они якобы простимулировали ставропольских милиционеров на какие-то более активные действия в отношении Дадаева. Хотя они там пытались как-то договориться, что следует из разных сообщений. Но этого не случилось. В результате произошла попытка задержания его в центре Грозного, на одной из центральных улиц. И дело закончилось гибелью этого Дадаева (http://kavpolit.com/articles/dadaev-18570/).

После приведенного случая более активно стали высказываться предположения, что Амиров через своих людей мог тоже аналогичные действия предпринять в отношении Сагида Муртузалиева.

Но я, честно говоря, не думаю, что это на самом деле так, потому что уровень спецоперации свидетельствует о том, что здесь задеты более серьезные интересы и имеются более глубокие причины, сочетающие экономические и политические факторы, связанные с региональной политикой, политической ситуацией конкретно в том или ином регионе.

– Эдуард, скажите, пожалуйста, для простых дагестанцев какой вариант лучше: чтобы республика была, грубо говоря, марионеткой Кремля и закрепилась все-таки вертикальная власть. Или же правление людей, пусть и с криминальным прошлым, но независимых от центра.

Вера в Путина в Дагестане сохраняется

– Я думаю, в Дагестане все-таки сохраняется надежда на федеральную власть и на Путина, которому в республике в основном доверяют. И поэтому в большинстве своём смещение всевозможных региональных «баронов» в принципе воспринимается как справедливое возмездие.

С другой стороны, с точки зрения эксперта, достаточно много примеров, подтверждающих коррумпированность не только региональных и муниципальных властей. Тем не менее именно центр дает некоторую надежду на то, что все-таки будет обновление, очищение.

– В октябре прошлого года Абдулатипов при посещении Кизлярского района благодарил (https://www.youtube.com/watch?v=Nd433f8urUI&feature=youtu.be) Виноградова. Это не было чем-то символичным, как в случае с Саидом Амировым, когда его наградили, а потом посадили? Нельзя здесь такую параллель провести?

– Я думаю, что Абдулатипов, наверное, не в курсе оперативных и следственных материалов. Так и должно быть по идее – он действует на своём поле. У него есть формальные показатели. Ему говорят, что люди оказывают благотворительную помощь – за счет фонда, дополнительно к тому, что они хорошо выполняют бюджет. И по доходам, и по расходам к ним никаких претензий нет.

Допустим, новый спортзал открыли, новую дорогу построили. Абдулатипов исходит из этих формальных показателей, награждает. Почему бы и нет? И авторитет, и положение Сагида Муртузалиева вели к тому, что с ним и с его людьми, которых он поставил не только в Дагестане, но и на федеральном уровне, считались.

Мы все обладаем презумпцией невиновности. И пока нет претензий правоохранительных органов, в рамках своих полномочий Абдулатипов, конечно, может награждать тех или иных людей. Саид Амиров вначале предлагал сотрудничать, и Абдулатипов его хвалил. Но потом, когда получил сигнал о желательности его отставки, он пытался с Амировым договариваться. Наши региональные деятели не могут полагаться только на собственные силы. Кроме того, в Дагестане, в отличие от других регионов, не один-два центра силы, а несколько. И пока нет прямой поддержки из федерального центра, причем однозначной, местные политики продолжают маневрировать, искать какие-то компромиссы, чтобы независимо от того, что там будет производить федеральный центр, сохранить баланс сил, хорошие отношения друг с другом. Это было и в 90-е, и в нулевых наблюдается то же самое.

Сейчас сам Абдулатипов провозглашает, что у него мандат Путина и он действует с ним в одной команде. Может быть, это и дает ему возможность, не оглядываясь ни на кого, принимать какие-то решения. Но на самом деле он все равно всегда действовал и продолжает действовать с некой оглядкой. Потому что разные люди ездят в Москву и договариваются с разными «башнями Кремля». Это и порождает мнение, что однозначной линии у федерального центра нет.

В подтверждение могу привести примеры, как у нас происходили смены руководства.

В 2006 году в самый последний момент был назван кандидат, тогда шла упорная борьба. В 2010 году в Дагестан со стороны президента было представлено пять кандидатов, в отличие от других регионов, где было по три кандидата. В 2012 неожиданно развернулась информационная война против президента Дагестана и началась подковерная аппаратная борьба. В итоге Магомедсалама Магомедова отправили на должность заместителя руководителя администрации президента России – и неожиданно поставили Абдулатипова. Эти три примера иллюстрируют то, что наши политические деятели стараются соблюдать формальные правовые и политические правила, но одновременно пытаются сделать карьеру не через публичную политику, а договариваясь с разными влиятельными лицами в Москве. Судя по некоторым слухам и паре историй в других регионах, на кадровом вопросе пытаются играть и мошенники.

– А Рамзан Кадыров отреагирует, как вы думаете, на происходящее? И скоро ли?

– Ситуация у Рамзана Кадырова щепетильная, учитывая дружеские фотоснимки и прежние заявления. Я думаю, что в сложившейся обстановке он не будет что-то публично говорить и выступать, если у него нет каких-то серьезных аргументов. После недавних случаев, связанных с Дадаевыми: один был убит, другой подозревается в убийстве Немцова. Я, честно говоря, не думаю, что он рискнет опять оспаривать действия правоохранительных органов. Возможно, будут делаться какие-то попытки поддержки, реабилитации, влияния на следствие или какие-то другие действия по политической и юридической защите Сагида Муртузалиева.

Но был другой интересный момент, который мало кто заметил. Я об автоаварии по дороге через Веденский район, которая унесла 11 жизней. Погибли жители поселка Анди, все дагестанцы. Почему-то соболезнования Путин выразил только Рамзану Кадырову. А Абдулатипову, который тоже объявлял однодневный траур, соболезнования напрямую или хотя бы телеграммой выражены не были (http://www.1tv.ru/news/social/288381)

Кроме того, в эти дни ходили слухи о подготовке к встрече Путина с Абдулатиповым, но она непонятным образом была опять отложена или перенесена…

— Недавно на вечере памяти Эстемировой в Москве, который проходил в «Мемориале», говорили (http://kavpolit.com/articles/dvenadtsat_komiksov_na_vechere_pamjati_natali_este-18390/) о том, что максимальный положительный контакт правозащитников с властями Дагестана был именно тогда, когда правил Магомедсалам Магомедов. Активно действовала комиссия по противодействию экстремизму. Однако Магомедова сняли, его место занял Абдулатипов, и на этом все закончилось…

– Я тоже могу это подтвердить. Да, Магомедсалам занимал более примиренческую позицию, он создал комиссию по адаптации лиц, которые решили прекратить экстремистскую и террористическую деятельность. Тогда даже шли острые публичные дискуссии между правоохранителями и гражданскими властями.

Он также, по моему мнению, более лояльно относился к правозащитникам и другим представителям гражданского общества, которые не переводили свою деятельность в политическую.

Абдулатипов тоже вроде пытается взаимодействовать с институтами гражданского общества. Проводит встречи, форумы. Но, по заявлениям некоторых правозащитников и тех руководителей НКО, которые давно уже занимаются своей гражданской деятельностью, все-таки настоящего, серьезного, налаженного контакта нет.

Хотя существует достаточное количество организаций. Например, молодёжное объединение «Я – помощник президента». Оживилось и отделение Общероссийского народного фронта, которое, в отличие от других регионов, где его пытаются взять под контроль региональные власти, у нас абсолютно лояльное. Если быть более точным, региональное отделение сотрудничает с руководством республики, а критику позволяет только в отношении мелкого и среднего уровня чиновников.

Общественная палата недавно поменяла состав и делает заявления о необходимости активизации работы институтов гражданского общества и более конструктивном взаимодействии с властями. Но я бы не сказал, что в этом плане есть большие успехи.

Конечно, что-то делается, но обязательно с таким pr-сопровождением, что начинаешь сомневаться в искренности и эффективности проводимых мероприятий.

Сейчас деятельность правозащитных организаций стала малозаметной в силу более жесткой деятельности правоохранительных органов, и, можно сказать, частично эта функция перешла к нашим негосударственным СМИ.

Это газеты «Новое дело», «Черновик», «Свободная Республика», возрождающееся «Настоящее время». Частично и радио «Эхо Москвы – Махачкала».

Существующие структуры и институты по инерции продолжают общественную деятельность. Тем для их внимания хватает, хотя надо признать, что социально-экономическая и антиклановая проблематика начинает превалировать над экстремистско-террористической.