Эпическая поэзия служит важнейшим источником познания истории народа, исследования памяти этноса и его духовной культуры.

Фейзудин Нагиев

В мире насчитывают не так много народов, которые имеют свои древние эпические произведения. В их числе шумеро-аккадская «Песнь о Гильгамеше» (конец 1-й половины 3-го тыс. до н. э.), древнеиранская «Авеста» (1-я половина 1-го тыс. до н. э.) древнеиндийские «Махабхарата» (2-я половина 1 тыс. до н.э.) и «Рамаяна» (IV в. до н. э.), древнегреческие «Илиада» и «Одиссея» (VIII век до н. э.) и др.

С эпосом «Шарвили», которому почти 2800-3000 лет, лезгины входят в число народов, чей фольклор богат древним героическим эпосом.

О существовании эпоса у лезгин и о необходимости его сбора и издания говорили А.Ф. Назаренко, Н.В. Капиева, А.Г. Агаев, Р.М. Магомедов и другие ученые и исследователи. Но в 60-е годы наметились тенденции к недооценке лезгинской самобытной духовной культуры. Некоторые критики безосновательно говорили о надуманности эпоса «Шарвили». Но песню, рожденную в народе, вросшую в его историю и духовную культуру, песню, с которой связывали себя многие поколения, не замечать невозможно.

Как древний эпос «Шарвили» имеет много разновидностей и вариантов. Некоторые варианты собраны (Искандером Казиевым, Айбике Ганиевой, Забитом Ризвановым, Байрамом Салимовым, Салаудином Селимовым, Рамазаном Нагиевым и др.); некоторые варианты хранятся в Рукописном фонде ИЯЛИ ДНЦ РАН и в Матенадаране. Но сбор всех встречающихся в народе вариантов ещё не завершен. Изданный в настоящее время вариант эпоса «Шарвили» собран и поэтически обработан Забитом Ризвановым и Байрамом Салимовым в форме перекрестно рифмованного народного стиха семисложника.

Сегодня появились другие очернители национальной духовной культуры. Рассматривая этническую культуру своего народа с точки зрения «исламских ценностей», эти национал-нигилисты объявляют народные традиции, народный фольклор «ширком», то есть харамом. А народного героя-защитника Шарвили называют язычником. Если послушать новоявленных радетелей «чистой праведной жизни», лезгинская история начинается не с рождения Кавказско-Албанского государства, то есть с VIII века до н.э., а с захвата и разрушения Албании арабами – VIII—X вв.

К этой массе национальных нигилистов примыкают и другие со своими злонамеренными национал-шовинистическими заявлениями по принижению лезгинской культуры.

В объединенной статье под уничижительным названием «Девальвированный Шарвили – это одна из причин геополитических побед азербайджанской пропаганды в Южном Дагестане» московского журналиста Артура Приймака, скрывавшегося под псевдонимом «Расул Хасанов», и двух его друзей (М.Ф. и Р.Г.) из газеты «Настоящее время» приводятся слова «33-летнего аварца из Махачкалы, одного из последователей Шазалийского тариката», сказанные им данной газете: «Для салафита посещение Дня Шарвили – это ширк, тяжкий грех. Последователь «чистого ислама» не имеет права посещать праздники в честь язычников, особенно те, где звучат струнные инструменты и исполняются танцы. Песни и танцы в исламе – харам. Последователи тарикатов о Дне Шарвили говорят: этот праздник не имеет никакого отношения к исламу, поэтому мусульманину рекомендуется избегать посещения Дня Шарвили… Песни и танцы в честь Шарвили не несут душе человека никакого просветления… Песни и танцы только больше распаляют сознание мусульманина, отвлекают его от духовного труда. Дагестанец может сколько угодно разжигать в себе искру Шарвили. А кто скажет, что это разжигание не будет отвлекающим маневром Иблиса? Мусульманские ученые говорят, что человечеству предстоят не мифические, а реальные испытания». При этом собеседник издания добавил: «Я не собираюсь оспаривать заслуги Шарвили. Этот легендарный человек вполне мог быть героем. Но его деяния слишком далеки от реальной жизни. Наверное, потому что он не был мусульманином.

…Произрастание мифологических побегов зависело от того, кто в научном сообществе Дагестана умел всех краше и доступнее говорить и доказывать свою неповторимость и уникальность. Толпа лучше всего слушает краснобаев, а не скрупулезных исследователей». Далее идут лживые обвинения и оскорбления в мой адрес, где меня называют «одним из ведущих «канатных плясунов» в плане Шарвили».

После оскорблений, огульных обвинений в некомпетентности и объявления моей докторской диссертации ненаучной автор, или авторы, возвращаются к Шарвили, обвиняя уже его в победном подступе пантюркизма в Юждаге: «Девальвированный Шарвили – это одна из причин геополитических побед азербайджанской пропаганды в Южном Дагестане. Пантюркистские аргументы Баку с легкостью пробивают оборону идеологем, которые зиждутся на герое с неопределенным статусом и неопределенными заслугами, а главное – с шатким положением в общественном сознании. Как уже было сказано выше, в понимании дагестанских мусульман Шарвили – это не пример для подражания» (РИА «Яран Сувар»; «Спектр» prlog.ru›Анализ сайта›yaran-suvar.ucoz.ru).

Миф и реальность эпического повествования

Из всего вышесказанного вытекает главное – происходит абсолютная подмена одних понятий другими. Мы говорим об эпосе и исследуем эпос как выражение художественного мышления, которое имеет свою специфику: характеризуется широтой охвата природных явлений и исторических событий; жизнь и поступки героев показываются не сами по себе, а в тесной связи с окружающим миром и т.д.

Эпос имеет свою предысторию, основанную на реальных событиях. В истории происходят эпохальные события, очень важные, судьбоносные для народа, которые запоминаются и передаются из поколения в поколение. Каждое такое событие рождает и героя, который постепенно наполняется лучшими чертами народа; он-то и изгоняет со своей земли пришлых врагов, освобождает Родину и возвращает свободу своему народу. Именно таким героем является и Шарвили.

В лезгинском фольклоре имеется сотни песен о подвигах и деяниях Шарвили. В эпосе говорится о разных исторических событиях, произошедших на территориях проживания древних лекских народов. По разным мнениям, в эпосе «Шарвили» слышны отголоски событий, происходивших в VIII—VII вв. н.э. Как раз этот исторический период насыщен бурными событиями на Восточном Кавказе, Закавказье и Передней Азии. Это время падения царства Урарту под ударами Ассирии и Мидии, когда через Чула (Дербент) в Переднюю Азию хлынули полчища киммерийцев и скифов. Вероятно, царь Албании Вили в это тяжёлое для страны время вёл борьбу с быстро сменяющими друг друга врагами – мидийцами, ассирийцами, киммерийцами, скифами… Думается, серьёзную угрозу для Албании представляла Мидия, не зря ведь в лезгинском языке именем «мидяй – мидянин» называют врага.

Само состояние нахождения Албании в окружении многих недружественных стран, частые набеги северных кочевников постоянно держали албан в напряжении и мобилизации боевого духа. Как видно из истории, албаны были мирным, трудолюбивым, открытым народом. Албаны не вели захватнических войн, а защищали свою страну. Поэтому они были прекрасными воинами (войско албан стояло в почетном правом крыле персидской армии). На землях албан часто происходили национально-освободительные войны, которые воспевались народом и формировали его эпическое сознание.

Победные деяния царя Вили остались в памяти народа, и народ стал сочинять про его подвиги мифы и легенды, наделяя народного героя новыми чертами и сверхъестественными качествами. Со временем мифы о царе-шарре Вили (а в народе – Шарвили) стали обрастать новыми наслоениями, которые вытесняли подлинные события и детали. То есть происходил естественный процесс мифотворчества и его селекции. В эпосе, безусловно, происходит смешение реальной действительности с надуманными событиями и образами. Хотя эпическая поэзия и является щедрым источником духовной и исторической памяти, её в целом нельзя воспринимать как летопись исторических событий, отражающих подлинную историю народа. Ибо со временем многие мелкие детали и подлинные факты из эпоса стираются и вымываются. В дальнейшем эпические произведения обильно насыщаются надуманными деталями, вольными наслоениями рассказчиков. Поэтому эпическую поэзию, скорее всего, нужно воспринимать как историю этнического сознания, как путь становления самосознания народа.

Естественно, что в разных областях Албании эпос Шарвили приобретал свои особенности и отличия. В народе известны как поэтические тексты о Шарвили, так и прозаические сказы. Большая и скрупулёзная работа для исследователей по анализу и селекции всех вариантов эпоса, составлению сводного текста и изданию полных вариантов научных и популярных текстов еще впереди.

Время и пространство эпоса

Героический эпос изобилует монументальными сценами борьбы героя с реальными историческими врагами, с различными природными явлениями и стихиями, с мифическими существами. Эти события происходят в определенном месте, часто описывается природа, окружающий мир. По эпосу «Шарвили» можно воссоздать ландшафт природы (реки, озёра, горы с их названиями), где жил и совершал свои подвиги Шарвили. Окружающая природа наделена конкретным растительным и животным миром. В эпосе описываются различные стороны материальной (жилища, одежда, кухня, вооружение, бытовой и хозяйственный инвентар) и духовной культуры (верования, представления о природе и мире, поведенческие и моральные нормы, идеалы и жизненные принципы). Можно заметить, что некоторые события, отмеченные в эпосе, соответствуют реальным. Их можно соотнести с конкретными историческими датами. Словом, эпос имеет свои временные и пространственные категории.

Но следует подчеркнуть, что все перечисленные компоненты, служившие основным материалом эпоса, в ходе истории многократно подвергалось творческой обработке. Поэтому в эпосе всегда есть противоречие между художественным и реальным. Зачастую в эпосе происходит невероятное смешение событий и эпох – на то оно и народное творчество. (Как пример можно привести уверенные заявления некоторых жителей Ахцаха, что Шарвили был родом из Ахты, что дом его не тронули тысячелетия и он стоит до сих пор). Степень потери и вымывания элементов реальности и обретения новых черт характеризует движение эпоса во времени. Таким образом, эпос можно представить как движение от реальности к мифу.

Непреходящее значение народного фольклора

Эпос – эпическая поэма – охватывает жизнь в его пространственно-временной многомерности. Источником сюжета эпоса служат народные предания в стихотворной или сказовой формах (древние жанры эпоса – повесть, рассказ, новелла). Эпическому повествованию, то есть повествованию, свойственному эпосу как виду или жанру, присуще величаво-спокойная, бесстрастная динамика (развитие). Так как обычно язык эпоса насыщен архаизмами, эпическое произведение служит накопителем (банком) языка.

Эпические, мифологические образы и суждения есть подлинное отражение истории народа (хотя с разнообразными элементами вымысла!), истории его борьбы за выживание в длинном пути его общественного развития.

Поэтому фольклор становится бесценной сокровищницей духовной памяти народа, которая хранит его верования, древние обычаи, отголоски важнейших судьбоносных событий. Являясь своеобразным духовно-нравственным кодексом, конституцией, если хотите, духовная память обладает огромным нравственным, воспитательным потенциалом. Из духовной памяти черпаются героические примеры, гражданские поведенческие нормы, являющиеся примерами патриотизма и интернационализма.

Без этой памяти нет народа, он превращается в стадо манкуртов или «иванов, не помнящих родства».

Эпическая поэзия служит важнейшим источником познания истории народа, исследования памяти этноса и его духовной культуры.

Фейзудин Нагиев

В мире насчитывают не так много народов, которые имеют свои древние эпические произведения. В их числе шумеро-аккадская «Песнь о Гильгамеше» (конец 1-й половины 3-го тыс. до н. э.), древнеиранская «Авеста» (1-я половина 1-го тыс. до н. э.) древнеиндийские «Махабхарата» (2-я половина 1 тыс. до н.э.) и «Рамаяна» (IV в. до н. э.), древнегреческие «Илиада» и «Одиссея» (VIII век до н. э.) и др.

С эпосом «Шарвили», которому почти 2800-3000 лет, лезгины входят в число народов, чей фольклор богат древним героическим эпосом.

О существовании эпоса у лезгин и о необходимости его сбора и издания говорили А.Ф. Назаренко, Н.В. Капиева, А.Г. Агаев, Р.М. Магомедов и другие ученые и исследователи. Но в 60-е годы наметились тенденции к недооценке лезгинской самобытной духовной культуры. Некоторые критики безосновательно говорили о надуманности эпоса «Шарвили». Но песню, рожденную в народе, вросшую в его историю и духовную культуру, песню, с которой связывали себя многие поколения, не замечать невозможно.

Как древний эпос «Шарвили» имеет много разновидностей и вариантов. Некоторые варианты собраны (Искандером Казиевым, Айбике Ганиевой, Забитом Ризвановым, Байрамом Салимовым, Салаудином Селимовым, Рамазаном Нагиевым и др.); некоторые варианты хранятся в Рукописном фонде ИЯЛИ ДНЦ РАН и в Матенадаране. Но сбор всех встречающихся в народе вариантов ещё не завершен. Изданный в настоящее время вариант эпоса «Шарвили» собран и поэтически обработан Забитом Ризвановым и Байрамом Салимовым в форме перекрестно рифмованного народного стиха семисложника.

Сегодня появились другие очернители национальной духовной культуры. Рассматривая этническую культуру своего народа с точки зрения «исламских ценностей», эти национал-нигилисты объявляют народные традиции, народный фольклор «ширком», то есть харамом. А народного героя-защитника Шарвили называют язычником. Если послушать новоявленных радетелей «чистой праведной жизни», лезгинская история начинается не с рождения Кавказско-Албанского государства, то есть с VIII века до н.э., а с захвата и разрушения Албании арабами – VIII—X вв.

К этой массе национальных нигилистов примыкают и другие со своими злонамеренными национал-шовинистическими заявлениями по принижению лезгинской культуры.

В объединенной статье под уничижительным названием «Девальвированный Шарвили – это одна из причин геополитических побед азербайджанской пропаганды в Южном Дагестане» московского журналиста Артура Приймака, скрывавшегося под псевдонимом «Расул Хасанов», и двух его друзей (М.Ф. и Р.Г.) из газеты «Настоящее время» приводятся слова «33-летнего аварца из Махачкалы, одного из последователей Шазалийского тариката», сказанные им данной газете: «Для салафита посещение Дня Шарвили – это ширк, тяжкий грех. Последователь «чистого ислама» не имеет права посещать праздники в честь язычников, особенно те, где звучат струнные инструменты и исполняются танцы. Песни и танцы в исламе – харам. Последователи тарикатов о Дне Шарвили говорят: этот праздник не имеет никакого отношения к исламу, поэтому мусульманину рекомендуется избегать посещения Дня Шарвили… Песни и танцы в честь Шарвили не несут душе человека никакого просветления… Песни и танцы только больше распаляют сознание мусульманина, отвлекают его от духовного труда. Дагестанец может сколько угодно разжигать в себе искру Шарвили. А кто скажет, что это разжигание не будет отвлекающим маневром Иблиса? Мусульманские ученые говорят, что человечеству предстоят не мифические, а реальные испытания». При этом собеседник издания добавил: «Я не собираюсь оспаривать заслуги Шарвили. Этот легендарный человек вполне мог быть героем. Но его деяния слишком далеки от реальной жизни. Наверное, потому что он не был мусульманином.

…Произрастание мифологических побегов зависело от того, кто в научном сообществе Дагестана умел всех краше и доступнее говорить и доказывать свою неповторимость и уникальность. Толпа лучше всего слушает краснобаев, а не скрупулезных исследователей». Далее идут лживые обвинения и оскорбления в мой адрес, где меня называют «одним из ведущих «канатных плясунов» в плане Шарвили».

После оскорблений, огульных обвинений в некомпетентности и объявления моей докторской диссертации ненаучной автор, или авторы, возвращаются к Шарвили, обвиняя уже его в победном подступе пантюркизма в Юждаге: «Девальвированный Шарвили – это одна из причин геополитических побед азербайджанской пропаганды в Южном Дагестане. Пантюркистские аргументы Баку с легкостью пробивают оборону идеологем, которые зиждутся на герое с неопределенным статусом и неопределенными заслугами, а главное – с шатким положением в общественном сознании. Как уже было сказано выше, в понимании дагестанских мусульман Шарвили – это не пример для подражания» (РИА «Яран Сувар»; «Спектр» prlog.ru›Анализ сайта›yaran-suvar.ucoz.ru).

Миф и реальность эпического повествования

Из всего вышесказанного вытекает главное – происходит абсолютная подмена одних понятий другими. Мы говорим об эпосе и исследуем эпос как выражение художественного мышления, которое имеет свою специфику: характеризуется широтой охвата природных явлений и исторических событий; жизнь и поступки героев показываются не сами по себе, а в тесной связи с окружающим миром и т.д.

Эпос имеет свою предысторию, основанную на реальных событиях. В истории происходят эпохальные события, очень важные, судьбоносные для народа, которые запоминаются и передаются из поколения в поколение. Каждое такое событие рождает и героя, который постепенно наполняется лучшими чертами народа; он-то и изгоняет со своей земли пришлых врагов, освобождает Родину и возвращает свободу своему народу. Именно таким героем является и Шарвили.

В лезгинском фольклоре имеется сотни песен о подвигах и деяниях Шарвили. В эпосе говорится о разных исторических событиях, произошедших на территориях проживания древних лекских народов. По разным мнениям, в эпосе «Шарвили» слышны отголоски событий, происходивших в VIII—VII вв. н.э. Как раз этот исторический период насыщен бурными событиями на Восточном Кавказе, Закавказье и Передней Азии. Это время падения царства Урарту под ударами Ассирии и Мидии, когда через Чула (Дербент) в Переднюю Азию хлынули полчища киммерийцев и скифов. Вероятно, царь Албании Вили в это тяжёлое для страны время вёл борьбу с быстро сменяющими друг друга врагами – мидийцами, ассирийцами, киммерийцами, скифами… Думается, серьёзную угрозу для Албании представляла Мидия, не зря ведь в лезгинском языке именем «мидяй – мидянин» называют врага.

Само состояние нахождения Албании в окружении многих недружественных стран, частые набеги северных кочевников постоянно держали албан в напряжении и мобилизации боевого духа. Как видно из истории, албаны были мирным, трудолюбивым, открытым народом. Албаны не вели захватнических войн, а защищали свою страну. Поэтому они были прекрасными воинами (войско албан стояло в почетном правом крыле персидской армии). На землях албан часто происходили национально-освободительные войны, которые воспевались народом и формировали его эпическое сознание.

Победные деяния царя Вили остались в памяти народа, и народ стал сочинять про его подвиги мифы и легенды, наделяя народного героя новыми чертами и сверхъестественными качествами. Со временем мифы о царе-шарре Вили (а в народе – Шарвили) стали обрастать новыми наслоениями, которые вытесняли подлинные события и детали. То есть происходил естественный процесс мифотворчества и его селекции. В эпосе, безусловно, происходит смешение реальной действительности с надуманными событиями и образами. Хотя эпическая поэзия и является щедрым источником духовной и исторической памяти, её в целом нельзя воспринимать как летопись исторических событий, отражающих подлинную историю народа. Ибо со временем многие мелкие детали и подлинные факты из эпоса стираются и вымываются. В дальнейшем эпические произведения обильно насыщаются надуманными деталями, вольными наслоениями рассказчиков. Поэтому эпическую поэзию, скорее всего, нужно воспринимать как историю этнического сознания, как путь становления самосознания народа.

Естественно, что в разных областях Албании эпос Шарвили приобретал свои особенности и отличия. В народе известны как поэтические тексты о Шарвили, так и прозаические сказы. Большая и скрупулёзная работа для исследователей по анализу и селекции всех вариантов эпоса, составлению сводного текста и изданию полных вариантов научных и популярных текстов еще впереди.

Время и пространство эпоса

Героический эпос изобилует монументальными сценами борьбы героя с реальными историческими врагами, с различными природными явлениями и стихиями, с мифическими существами. Эти события происходят в определенном месте, часто описывается природа, окружающий мир. По эпосу «Шарвили» можно воссоздать ландшафт природы (реки, озёра, горы с их названиями), где жил и совершал свои подвиги Шарвили. Окружающая природа наделена конкретным растительным и животным миром. В эпосе описываются различные стороны материальной (жилища, одежда, кухня, вооружение, бытовой и хозяйственный инвентар) и духовной культуры (верования, представления о природе и мире, поведенческие и моральные нормы, идеалы и жизненные принципы). Можно заметить, что некоторые события, отмеченные в эпосе, соответствуют реальным. Их можно соотнести с конкретными историческими датами. Словом, эпос имеет свои временные и пространственные категории.

Но следует подчеркнуть, что все перечисленные компоненты, служившие основным материалом эпоса, в ходе истории многократно подвергалось творческой обработке. Поэтому в эпосе всегда есть противоречие между художественным и реальным. Зачастую в эпосе происходит невероятное смешение событий и эпох – на то оно и народное творчество. (Как пример можно привести уверенные заявления некоторых жителей Ахцаха, что Шарвили был родом из Ахты, что дом его не тронули тысячелетия и он стоит до сих пор). Степень потери и вымывания элементов реальности и обретения новых черт характеризует движение эпоса во времени. Таким образом, эпос можно представить как движение от реальности к мифу.

Непреходящее значение народного фольклора

Эпос – эпическая поэма – охватывает жизнь в его пространственно-временной многомерности. Источником сюжета эпоса служат народные предания в стихотворной или сказовой формах (древние жанры эпоса – повесть, рассказ, новелла). Эпическому повествованию, то есть повествованию, свойственному эпосу как виду или жанру, присуще величаво-спокойная, бесстрастная динамика (развитие). Так как обычно язык эпоса насыщен архаизмами, эпическое произведение служит накопителем (банком) языка.

Эпические, мифологические образы и суждения есть подлинное отражение истории народа (хотя с разнообразными элементами вымысла!), истории его борьбы за выживание в длинном пути его общественного развития.

Поэтому фольклор становится бесценной сокровищницей духовной памяти народа, которая хранит его верования, древние обычаи, отголоски важнейших судьбоносных событий. Являясь своеобразным духовно-нравственным кодексом, конституцией, если хотите, духовная память обладает огромным нравственным, воспитательным потенциалом. Из духовной памяти черпаются героические примеры, гражданские поведенческие нормы, являющиеся примерами патриотизма и интернационализма.

Без этой памяти нет народа, он превращается в стадо манкуртов или «иванов, не помнящих родства».