9036401842

У меня есть приятель, которого я знаю с юности. Домашний философ, бард, хозяин бизнеса и просто одинокий человек. Он объясняет мне, что жизнь человека проходит на площадках. Человек живет на какой-то площадке; когда он вырастает из нее, он взлетает, осматривается и садится на следующую площадку. Исчерпав ее возможности, отправляется искать следующую.

Теймур Абдуллаев

Вот странное дело: когда заканчивается какой-то этап в жизни, это всегда ужасно болезненно! Мы не хотим, мы привыкли, адаптировались, устроились и смирились с тем, что имеем, а оно начинает рушиться. А мы кричим: «Нет, нет!» Хватаемся за распадающееся, стараясь восстановить, собрать как-то, а оно неотвратимо и стремительно рушится, как дом при землетрясении. И мы разочаровываемся до дна души, болеем потерей, чувствуя, что просто умираем от боли. А на руинах, погребая их под себя, вырастает нечто новое, незнакомое и очаровывает нас вновь жизнью. И вот мы уже увлеченно это новое выстраиваем, окучиваем, холим-лелеем, влюбляясь в свою новую жизнь…

Психологи выделяют в жизни каждого человека какое-то количество периодов. Существует несколько подходов к возрастной периодизации. Кто-то из ученых выделяет 4 периода, кто-то – 10, кто-то – 12. Знаете, центральная нервная система складывается в человеке всю его жизнь, все время подталкивая его к новому пониманию, казалось бы, обыденных вещей. Мы это легко можем заметить в своих подрастающих детях. Мы видим, как у них образное мышление заменяется словарным, вербальным. Видим, как в определенном возрасте (лет в 11-13) у них развивается чувство юмора, и то, что было недавно недоступно их пониманию, теперь вызывает у них смех. Чувство юмора, видимо, является отличительной чертой человека, и его наличие или отсутствие тоже сигнализирует о степени зрелости человеческой личности.

Созревание личности – это биологический процесс, вроде роста злака из одного семени. Но мы существа общественные – на физиологию накладывает свои отпечатки социология. Я не только человек как таковой, сам по себе. И я, и вы, читающие эти строчки, и те, кто их в глаза не увидит, кроме своей физиологической сущности, являемся частью общества, где у каждого из нас своя особая роль. В каком-то возрасте мы обзаводимся семьей – это одна из тех площадок, которые имел в виду мой приятель. Через какое-то время у нас появляются дети. Для мужчин, а еще более для женщин отцовство и материнство – следующая ступень эволюции души, другое ее агрегатное состояние.

Внутри себя мы воспринимаем свое Я в каком-то определенном возрасте. Я, например, ощущаю себя тридцатипятилетним, хотя давно уже пережил этот физический возраст. Один мой знакомый в 90-летнем возрасте ощущал себя 18-летним, будучи уже много раз прадедушкой. Наши общественные обязанности (отцовские, материнские, обязанности руководителя производства) искривляют и пригибают наше внутреннее самоощущение, и это самое печальное явление для нас самих. Несоответствие своих ожиданий и самоощущения приводит, например, к такому явлению, как «возраст первых инфарктов». Если у мужчины нет семьи к 37-42 годам, нет внутренней самодостаточности, если он склонен к самоедству, то риск не пережить этот возраст достаточно велик. Пушкин, Маяковский, Есенин, Высоцкий, Олег Даль, Джо Дассен и многие другие ушли из жизни именно в этом возрасте. Одни – от болезней, другие – от чужой пули или от своей собственной. Неудивительно, что именно творческие люди особенно ранимы, но это показывает, что и остальные тоже подвержены немалой опасности.

Так от десятилетия к десятилетию мы, преодолевая естественные возрастные кризисы, движемся к старости. Это тоже очень нелегкий переход и для женщин, и для мужчин. Для последних – особенно. Я не раз и не два замечал, как взрослым мужчинам неприятно было, когда их начинали называть дедушками. Доходит до смешного. Когда мой близкий друг стал дедушкой (сейчас он уже трижды дедушка), то все шутил на эту тему: мол, я не дедушка, я бабушкин муж! Дело было на зоне отдыха; через полчаса после его шуток он пошел купаться и подвернул в воде ногу так, что через несколько месяцев пришлось делать операцию. Я ему говорю: «Вовремя тебя Всевышний наказал, бабушкин муж, больше так шутить не будешь». Так оно и случилось. Эта вовремя подвернувшаяся травма примирила его со статусом дедушки. И смех и грех…

Иоганн Вольфганг Гете сказал как-то: «Счастлив тот человек, который может связать конец своей жизни с ее началом». А замечательнейшая кумыкская пословица добавляет: «Дети детей – слаще меда». Лучше и не скажешь. Будем же счастливы!