15327613776

Эссе об особенностях управления по-дагестански

Новость о «закрытии» дагестанской версии «Эха Москвы», продлившемся, к счастью, недолго, произвела в нашем медийном пространстве довольно громкий резонанс. Строились догадки, предположения. Слава богу, всё разрешилось, но осадочек-то остался…

Багаудин Узунаев

Зная об инциденте в большом «Эхе…», я подумал, что это, возможно, его последствия на региональном уровне. Но были рефлексии и более личного характера… В частности, я грешил на караманскую тему, по которой говорил на одном из последних эфиров. Но сначала об инциденте в большом «Эхом…». Они проливает свет и на караманскую тему.

«Хозяева» и их граждане

Вы знаете, конечно, историю конфликта между «Эхом Москвы» и его учредителем ОАО «Газпром», между главредом «Эха…» Венедиктовым и председателем Совета директоров «Газпром-Медиа» Лесиным. Надо сказать, Лесин – фигура одиозная, по отношению к СМИ он не один раз вел себя по-хамски. На этот раз камнем преткновения стал пост сотрудника «Эха…» Александра Плющева, где он спросил у подписчиков в соцсети: «Считаете ли вы гибель сына Иванова (тот утонул на пляже отеля «Дворец роскоши и комфорта» в Арабских Эмиратах), некогда сбившего старушку и засудившего ее зятя, доказательством существования Бога/высшей справедливости?». Автор «Эха..» намекал на случай, когда в 2005 году старший сын главы администрации президента, управляя автомобилем, сбил 68-летнюю пенсионерку насмерть. Уголовное дело вскоре закрыли.

Для нас этот пример особенно интересен, так как в Дагестане было несколько аналогичных инцидентов. И понять их глубинную сущность нам не помешает…

Профессор отделения культурологии НИУ ВШЭ Ян Левченко посмотрел на инцидент не со стороны общечеловеческой морали (комментарии излишни), а со стороны морали классовой, морали, адаптированной к нуждам того или иного класса. В данном случае – класса хозяев. Позиция Венедиктова, отказавшегося уволить Плющева, обнаружила, считает автор, «разницу между классами граждан и хозяев. Они (хозяева) так себя не называют, но именно так себя ведут. В этот класс попадают представители разных кланов, безошибочно ориентируясь на инстинкты, принятые в шайке или в стае…»

Уточним здесь, что в условиях Дагестана эти жесткие определения характерны в еще большей мере, так как в глазах среднестатистического дагестанца понятия «политика», «власть», «государство» имеют исключительно характер личного успеха, а что такое личный успех в глазах дагестанца, вы и сами прекрасно знаете.

Свежий пример – РГВК, куда в уходящем году был назначен гендиректором Магомедбек Ахмедов. В профессиональном плане, как журналист, Магомедбек Лабазанович ничего особенного, на мой взгляд, из себя не представляет. Его темой были в основном аварские харизматики, те, видимо, доверяли ему, как аварцу, и на его интервью приходили. Обычная средняя нетворческая работа, вполне устраивающая аварских собеседников, которые то ли комплексовали перед другими журналистами, то ли считали себя их врагами. И вот этот ничем не отличавшийся журналист становится сначала пресс-секретарем главы Дагестана, а потом, видно, не справившись, занимает пост гендиректора РГВК «Дагестан»! И что же? По мнению ряда журналистов с РГВК, такого некорректного отношения к людям, как со стороны Магомедбека Ахмедова, там никогда не было. Кроме того, генеральный директор придумывает одно непонятное правило за другим, изгоняются русские, профессионалы, выдавливаются рейтинговые проекты, которые делаются людьми, чем-то не угодившими Ахмедову.

Практика рабовладельческого труда на РГВК уже была у нас предметом отдельных публикаций. Вроде финансирование республиканскому телеканалу подняли, но зарплаты реально сократились. Идут нелепые перестановки, и все грозит вылиться в очередной скандал. И это под разговоры, как никчемны были его предшественники и как гениален он сам… Прикрываемый как все считают сыном главы республики, Магомедбек Ахмедов не чувствует ни министра, ни вице-премьера – никого. Как мне представляется, если сам глава республики не спустит своего назначенца на грешную землю, то в ближайшее время стоит ждать очередной эскалации напряженности. Вот сегодняшний день РГВК!

Но вернемся к нашим… политикам.

Вывести себя за рамки правил, создав при этом видимость огромной ответственности, которую якобы ему приходится взваливать на себя по доброй воле, вопреки закону, – так поступает типаж, обозначенный чуть выше как «хозяин». Вы наверняка обращали внимание на стройке или в офисе, как зорко подмечает и указывает «хозяин» на каждую соринку (в широком смысле), которую работник не заметил или пропустил. Это зоркость хозяина в экономическом смысле слова: делового человека, предпринимателя, инвестора. Но зоркость «хозяев» от власти иная – это зоркость дистанционная, политическая, нравоучительная. Она их ни к чему не обязывает, пока не задеты их интересы.

«Универсалии (общие понятия) нужны, – уточняет Левченко, – чтобы обосновать конкретные действия. Пока они помогают этим действиям, их можно использовать. Если мешают, их можно отбросить. Ведь большой начальник, главный акционер, объясняя свое решение уволить журналиста за рискованные заявления, говорил об этике и моральных принципах. Они ему пригодились, помогли подняться над правилами. А зачем еще существуют принципы? Чтобы их использовать…»

Как тут не вспомнить речь одного высокопоставленного дагестанского чиновника, погрязшего в коррупционных сделках, который с высокой трибуны говорил о «сращении власти с мафией»?

Вызов, а не норма!

Далее Левченко переходит от частного к общему, то есть к тем самым универсалиям, которыми так умело пользуется российский класс хозяев. «Вряд ли современные российские чиновники и государственные деятели читали философские сочинения Жака Деррида, у них есть дела поважнее, – грустно иронизирует он. – В своей ранней статье «Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук» французский классик писал, что у любой системы есть центр. Он ею управляет, но подчиняться избегает, будучи тем самым как бы вне системы… Для западной мысли центр вне системы оказался серьезным вызовом, на который пришлось отвечать как логическим, так и психоаналитическим путем. Наши «хозяева», с их конкретикой и победительным прагматизмом, следуют скорее восточной тактике, снимающей теоретические проблемы, как слишком абстрактные. Но схема выведения себя за пределы постылой системы правил воспроизводится «хозяевами» убедительно».

Здесь важно указать на утверждение автора, что стремление «центра быть вне системы», т. е. «транслировать правила, но самим им не следовать», явилось для западной мысли «серьезным вызовом», на который он, как мы можем видеть, нашел ответ: центр в западной управленческой модели находится внутри системы и соблюдает правила, которые сам же транслирует. В силу этого западные управленческие системы не воспринимаются обществом как «хозяева» в том – оскорбительном для общества и населения в целом – смысле, о котором идет здесь речь.

Применительно к Дагестану можно констатировать, что стремление стать центром ради того, чтобы действовать, не соблюдая правил, распространено здесь практически поголовно. Этим и объясняется, что каждая новая команда, ставшая центром, едва ступив в коридоры власти, в считанное время начинает напоминать свою предшественницу.

Как же преодолеть этот недуг, это желание быть центром, создающим правила, чтобы иметь право эти же самые правила нарушать? Для Дагестана это архисложная задача. Во-первых, народ здесь, по моим наблюдениям, не видит в несоблюдении правил (любых, начиная с правил дорожного движения) особенного проступка. Наоборот, он видит в этом доблесть, чуть ли не героизм, осуждая его лишь в тех случаях, когда он направлен против него лично. Во-вторых, в России в целом, в общем-то, принята та же самая модель управления, что, надеюсь, не требует специальных доказательств. Преодоление этого порока возможно лишь тогда, когда та часть «российской мысли», которая воспринимает это явление как «серьезный вызов», сама будет восприниматься как серьезный идейный фактор, а не как мыслительный продукт «пятой колонны», только и думающей, как навредить своей стране.

Теперь я возвращаюсь к упомянутому выше караманскому вопросу – в свете приведенных суждений он, как нам кажется, получит новые контуры.

Заварили кашу…

Какой-то слушатель, считая меня, видимо, ярым адвокатом караманских, стал допытываться, почему, мол, они (караманские) называют землю, которую заняли, кумыкской землей. Ведь у нас нет «кумыкских» или «аварских» земель, а есть земли государственные… «Надеюсь, – начал я с шутки, – что вас сейчас не слышат аварцы… Что же касается термина «кумыкская земля», то он исчезнет не раньше, чем с лица земли исчезнут сами кумыки!»

В самом деле, вы же не станете отрицать, что в Дагестане есть кумыки? А раз есть кумыки, то должна быть и земля, на которой они испокон веков жили, трудились и продолжали свой род… Тут обычно, ссылаясь на «труды» таких светил исторической науки, как Айтберов и Хапизов, начинают заявлять, что кумыки – пришельцы, что, придя сюда, они заняли земли местных автохтонов. Никаких научно обоснованных доказательств этой «теории» нет, а сами попытки подвести под нее историческую почву – это бесперспективный путь, ибо – чем дальше в лес (т. е. в историю), тем больше тумана и даже мрака. И я не уверен, что рассеивать этот мрак в интересах горцев…

Есть простой и объективный способ точки отсчета: это момент вступления шамхальства Тарковского в состав Российской империи. Границы, площадь и население этого государства, которое с 1 августа 1867 года перестало существовать, став частью Российской империи, хорошо известны. Однако оппоненты кумыков предпочитают вести отсчет с советского периода, когда в наши края сталинизм, который взял кумыкскую землю, бросил ее в общий котел, смешал с другими и назвал всю эту кашу «дагестанской землей». И теперь, когда кумыки на своей земле оказались в меньшинстве, когда горцы – в силу объективных и субъективных причин – стали их хозяевами и работодателями, им говорят: вы хотите самоопределения? Пожалуйста! Но сперва расхлебайте эту кашу, если, конечно, сможете… Это ключевой момент кумыкского вопроса, можно ли её «расхлебать»? Дадут горские братья кумыков им возможность реализовать свое конституционное право на самоопределение? Я думаю, что нет, поэтому лично для меня понятие «кумыкская земля» – величина художественная, мифологическая, пригодная лишь для умозрений и рефлексий.

Но хочу определенно сказать, что убеждать всех остальных кумыков занять такую же позицию в этом вопросе, я никогда не буду…

 

Коллаж: Кремль — «Эхо Москвы» — Путин — Венедиктов — Лесин — Плющев… Кто-то из Шамхалов Тарковских… Муху Алиев — Магомедсалам Магомедов — Абдулатипов… Жак Деррида… дагестанские массы…