Человек в разные периоды своей жизни по-разному воспринимает скорость течения времени. В детстве время идет очень медленно. Помню, каким длинным в детстве казался каждый прожитый день, каким бесконечно долгим был каждый год. С возрастом восприятие времени меняется. В этом году исполняется уже 15 лет, как мы подверглись первым экстремистским вылазкам и первым террористическим атакам громадного, воистину библейского масштаба.

Теймур Абдуллаев

Летом 1999 года Дагестан попал в топы мировых новостных лент. Перед этим полгода всякие желтые листки ныли, что летом будет полное солнечное затмение и как следствие – конец света. То, что происходило в Дагестане, лежало в другой плоскости и имело название «экстремизм». Экстремизм – это приверженность к крайним политическим взглядам, мерам. Среди таких мер можно назвать провокации массовых беспорядков, террористические акты, партизанские методы борьбы.

Экстремизм – сложное для понимания явление, очень неоднозначное. Разные люди могут относиться к чьим-то действиям совершенно по-разному. И даже один и тот же человек может одни и те же действия оценивать в разных плоскостях, в зависимости от исторических условий, политической ситуации, обстановки в мире. Кто бы мог подумать, например, что участники эсэсовских соединений, жители Эстонии и Латвии, будут приветствоваться как герои у себя на родине, что никто, кроме нас, их не будет осуждать – ни французы, побывавшие под германским сапогом, ни американцы, потерявшие во Второй мировой войне 300 тысяч человек. Для тех, кто не в курсе, из латышей и эстонцев немцы, не особо доверяя им, формировали не боевые соединения, а охрану концлагерей, карательные отряды и тому подобную дрянь. Мусор!

Если твой сосед зайдет в твою дверь без стука и с помощью оружия будет тебя заставлять изменить свой образ жизни коренным образом – это экстремизм. Он будет говорить, тыча стволом автомата тебе в ребра: «С сегодняшнего дня будешь поклоняться богу по имени Кришна. Жена твоя будет носить сари задом наперед, а дети будут учить наизусть Бхагавадгиту. Потому что мне мои учителя так завещали». Такой сосед будет экстремистом, и ты имеешь право валить его всеми доступными тебе способами, хоть кастрюлей кипятка со своей кухни, потому что ты в своем доме – хозяин.

Короче, 7 августа с территории соседней республики перешли границу около полутора тысяч вооруженных боевиков. Они заняли селения Ансалта, Рахата, Шодрода и Годобери в Ботлихском районе, а в двух селах Цумадинского района были подняты ваххабистские мятежи. Во главе боевиков стояли Шамиль Басаев и человек, которого все знали под именем Хаттаб. Справедливости ради следует сказать, что состав отряда был интернациональным, в нем было немало бойцов дагестанских национальностей. Далее заполыхали события в Новолакском районе и в так называемой «кадарской зоне».

Москва к середине августа начала увеличивать военное присутствие в нашем регионе. Я помню, как пролетали над Махачкалой, заходя на посадку, тяжелые военно-транспортные самолеты по десятку рейсов в день. Твердость Москвы в этой ситуации и сыграла ключевую роль. Подавляющее большинство населения не могло не быть на стороне законной, официальной власти, но сил или возможностей для того, чтобы подтвердить это, у простого народа не было. Только после передислокации достаточно большого количества регулярных войск в горы началось формирование народного ополчения от имени неформальных лидеров наших народов. Другое дело, что особого военного значения это ополчение не имело, в основном – политическое. Юлия Латынина писала, что «аварское» ополчение выгнало из Ботлихского района «банды ваххабитов». Это было, конечно, не так. Ополченцам выдавали старые карабины Симонова и такие же старые АК-47. Мой друг участвовал в этом ополчении. Их три дня обучали азам военного дела в Хасавюрте, потом отправили в Ботлихский район. Через несколько дней его контузило взрывом из российского же вертолета, на этом его война благополучно закончилась.

Боевые действия между тем продолжались, и скорость течения времени все увеличивалась. После разгрома боевиков в Ботлихе, кадарской зоне и новолакском районе контртеррористическая операция перешла на территорию соседней республики и со временем успешно закончилась. Казалось, все плохое уже позади, в республике царила какая-то праздничная эйфория, но это был еще не конец трагедии. Экстремисты перешли к подпольным действиям.

4 сентября 1999 года, ровно через год после взрыва на ул. Пархоменко, прогремел взрыв во дворе дома в городе Буйнакске. Там было задействовано невероятное количество гексогена – 2700 кг (в тротиловом эквиваленте, конечно, меньше). Взрыв унес 64 жизни, из них 23 – детские. Я лично знаю человека, который потерял близких в этой трагедии. Потом были два взрыва в Москве – на ул. Гурьянова и Каширском шоссе, один взрыв в Волгодонске. Почерк и манера исполнения были сходными. Везде использовался гексоген, детонацию которого обеспечивал подрыв инициирующего заряда.

Страна не то чтобы погрузилась в шок, нет, я хорошо помню эту осень. Чувства опасности люди не испытывали, всем казалось, что эти взрывы могут произойти где-то там, по соседству, только не у нас во дворе. Тем не менее во дворах многоэтажных домов начали дежурить жильцы, самоорганизовавшись в подобие дружин.

Я особо не верил в какой-то экстремистский интернационал, но события в арабском мире, да и процессы, тлеющие на территории России, на Кавказе, в поволжских республиках, заставляют меня изменить свою точку зрения. Иногда мне кажется, что скорость течения времени продолжает увеличиваться. Это был второй «черный сентябрь» для Дагестана.