13903773957

В последнее время мы стали увлеченно делить различные государства на аграрные, индустриальные, постиндустриальные, информационные, Бог знает еще какие!

Но вряд ли эти виды деления можно назвать абсолютными.

Теймур Абдуллаев

Вот нам, к примеру, хочется называть себя постиндустриальным и информационным государством. Каждое из этих определений в нашем случае будет неверным. Мы производим довольно крепкие кадры для информационных экономик, но большинство из подготовленных специалистов при первой же возможности покидают навсегда родину и отправляются туда, где созданы более привлекательные условия труда. Мы являемся грядкой для научного и информационного потенциала планеты, причем, как выясняется, не самой лучшей грядкой. Потому что индусы и пакистанцы поставляют гораздо более компетентные кадры.

А как обстоит дело с развитием индустрии? Гораздо хуже, чем, например, тридцать лет назад. Слово экономика переводится с древнегреческого как «домостроительство». Домостроительство без твердого плана с намеченными приоритетами, распределением обязанностей недорогого стоит. В любом бизнес-плане должны быть указаны цели, ресурсы, ответственные исполнители, резервная армия подготовленных кадров. Даже обычные рыбхозы начинают работы по планированию при наличии в местности населенных пунктов с трудоспособным населением, подходящим водоемом, источниками электроснабжения. Без этого – никак.

Будучи крупной индустриальной державой, мы могли планировать масштабные проекты, начиная от строительства автогиганта ВАЗ и кончая никелевым производством за полярным кругом.

За последние десятилетия мы разрушили индустриальную карту страны, начав с таких мер, как «конверсия» (когда высокотехнологичные производства переводили на производство титановых сковородок и кастрюль). Говорят, что ВВП сегодняшней России далеко еще не догнал уровня 1987 года. Грабительская приватизация объектов промышленности, особенно крупных, губительно сказалась на нашей промышленности.

Куда-то исчезла телевизионная промышленность, производство радиоприемников, часов. А что представляет собой сегодня текстильная промышленность, которая агломерировала в свое время хлопководство Узбекистана и обрабатывающую промышленность Ивановской области?!

Мне все трудней понять, откуда в нашей стране берутся деньги, если мы ничего не производим и не продаем? Ну, добываем мы нефть и газ и продаем его в виде сырья. Но хозяевами углеводородов мы с вами не являемся. Хозяева – государство и крупные частники, которые почти все переехали в Лондон. Откуда же лично у нас с вами деньги? Допустим, я взял в долг у соседа 500 000 рублей, купил на них вагон импортного инсулина, продал его и могу прожить на это год-другой, а остальные? Все занимают у всех, чтобы покупать и продавать товары зарубежного производства? Так не бывает! Другой мой сосед так не делает, откуда деньги у него?! Мы уперлись в тонкую стенку, за которой – пропасть. Да, Китай, Южная Корея, Япония, даже США, кроме своих драгоценных бумаг, производят то, что можно продать. Да, США, Германия, другие страны Европы размещают свои производства в странах третьего мира, где дешевле рабочая сила, но товар-то, производимый этими шустрыми человечками, является их, европейским, товаром. Они его производят, предварительно сконструировав, построив заводы в странах того же третьего мира, лепят на нем свои наклейки, контролируют его качество и продают нам, остальным, как свой. Где в этом процессе мы, россияне? Нигде! Мы пока прислонились к теплой от повышенного давления подрагивающей газовой трубе, и как бомжи, зимующие на теплоцентрали, надеемся, что так будет всегда. Грош цена нашей надежде.

Когда мы говорим о точках роста нашей экономики, это остается невнятной риторикой, за которой ничего не стоит. В той же Махачкале сегодня для взрослого трудоспособного мужчины существует три основных вида заработка: стройка, такси, милицейская форма. Да, забыл, еще инвалидность!

Лет 15 назад я беседовал с одним бывшим крупным строителем, Ильей Григорьевичем. Он мне говорил, что в Дагестане не было завода, в строительстве которого он не принял бы участия. Под его началом трудились десятки тысяч человек. Не знаю, жив ли он сейчас, но детища его, в основном, функционировать перестали или катастрофически сократили объемы производства.

В целом по стране мы производим медицинской техники на душу населения в 29 раз меньше, чем те же США, и в 17 раз меньше, чем Германия. Лекарств производим в 66 раз меньше, чем в Америке, и в 31 раз меньше, чем в Германии. Будем сравнивать качество их товаров и наших? Думаю, не стоит!

Советская индустриализация 30-х годов прошла в кратчайшие сроки; главным ее недостатком была недостаточная подготовленность инженерного корпуса, но промышленность была создана. На мой взгляд, нам неизбежно придется повторить этот путь, причем, не под эгидой частного капитала, а только под государственным контролем, потому что есть такие факторы, как наукоемкость, над развитием которой частник ломать себе голову не будет, как не будет обеспечивать существование такого центра, как Дубна. Ему нужно деньги стричь! И поэтому мы всегда будем отставать от тех государств, где готовы производить, а не продавать, в отличие от нас.