Настоящее в свете прошлого

Патриотизм в нашей стране с каждым днем обретает все более яркие и масштабные формы. Повод для такого подъема дал референдум, вернувший Крым России. Учитывая, что полуостров однажды уже становился театром военных действий России и Запада, следует отнестись к происходящему вокруг него внимательней…

Багаудин Узунаев

Тяжелый «вопрос»

Наблюдая этот патриотический подъем, я вспоминал строки Пушкина, который тоже, как знает читатель, был патриот еще той закалки! Неужели вы думаете, говорит он, обращаясь к Западу в стихотворении «Клеветникам России», что «от потрясенного Кремля / До стен недвижного Кремля, / Стальной щетиною сверкая, / Не встанет Русская земля?..» Действительно, сегодня вся Русская земля – от стен Кремля (причем Смоленского) до вод Охотского моря (кстати, недавно признанного нашим внутренним морем) – демонстрирует готовность поддержать своего президента. И президент демонстрирует готовность идти до конца в своем отпоре Западу. Примерно такая ситуация была и перед первой Крымской войной 1853 – 1856 годов. Тогда во главе России стоял столь же сильный или, говоря современным языком, крутой правитель, как Николай I (1796 – 1856 гг.). Но есть между ними и различия. Николай был человек огромного роста, прямолинейный, грубый и самоуверенный. По свидетельствам очевидцев, он казался созданным для войны. «Николай I, – читаем в источнике, – был уверен не только в мощи своих вооруженных сил, но и в мощи своего полководческого дара. Ведь он поражал прихлебателей памятливостью: номера дивизий, названия полков, фамилии офицеров. Он, самодержец, склонялся над картами. И, представьте, не одними генеральными, но и топографическими. Он подолгу и вдумчиво рассматривал макеты крепостей. Чего же боле? Ну разве не полководец? Его уверенность истово и радостно крепила толпа, стоящая у трона. О таких «оптимистах» и говорил Лесков, что они «прыгали, чирикали, наскакивали, и никому в голову не приходило посмотреть, не реет ли наверху ястреб, а только бойчились и чирикали: «Мы еще повоюем, черт возьми!» Воевать тогда многим ужасно хотелось. Начитанные люди с патриотической гордостью повторяли фразу: «Россия – государство военное».

При этом Николай очень любил Россию и настолько идентифицировал себя с нею, что, умирая, сказал, обращаясь к своей семье: «После России я вас любил более всего на свете». Умер он, кстати, в связи глубочайшими переживаниями по поводу проигранной Россией войной – той самой, Крымской. Причиной к ней стал так называемый «восточный вопрос», который Россия, несмотря на вековые усилия, никак не могла закрыть. Речь идет об упразднении Османской империи и присоединении к нашему государству Константинополя и всей Малой Азии в целом. Старший брат Николая, Константин, был назван так своей бабкой Екатериной II именно с таким прицелом – в Константинополе должен был воссесть ее внук Константин. Такое вот своеобразное (ономастическое) чувство юмора было у незаконнорожденной дочери Фридриха II Великого…

Так вот, Николаю в середине 19 века показалось, что момент истины наступил: Турция была объявлена «больным человеком», и Николай, словно следуя завету Ницше, «падающего – подтолкни!», решил с нею покончить раз и навсегда. Повод найти не составило труда. Николай, обращаясь к турецкому султану, заявил о своих правах покровительствовать всем православным подданным Турции. Тот, разумеется, отказал ему в этом праве. В это время явился еще один, гораздо более конкретный повод… Впрочем, тут я хотел бы использовать цитату – уж больно остра тема, как бы не навлечь подозрение в недостаточном патриотизме. Итак, источник, анализируя клубок причин и поводов к Крымской войне, сообщает: «Конец военных катастроф возникает среди пушечного пламени. Начало военных катастроф возникает при свечах дипломатических канцелярий. Давний спор из-за «восточного вопроса» походил на тайный огонь торфяных болот». Действительно, «восточный вопрос» имеет в России очень древние корни, уходящие чуть ли не во времена Святослава Игоревича (957 – 972), восклицавшего, глядя в ту сторону: ««Не любо ми есть в Киеве быти, хочю в житии в Переяславце на Дунае. Яко ту есть середа земли моей». Если «середа» (середина) Русской земли Святославу виделась на Дунае, то можно себе представить, каков был в его глазах ее периметр! Подчеркнем также, что наши правители уже тогда, на заре нашей русской государственности, строили планы по решению «восточного вопроса», т. е. освоению этих территорий…

За ценой не постоим?

Цитирую далее: «А дымом стлалось краснобайство: положение христианского меньшинства в мусульманской Турции, ключи ко гробу Господню в Иерусалиме, подвластном султану и т. п.». Термин «краснобайство» в отношении поводов к войне указывает на то, что автор не разделяет озабоченности Николая I положением православных подданных Турции, воспринимает ее как повод для проявления агрессии в отношении лакомого куска – территорий Османской империи. «Речь шла совсем о других ключах, – уточняет автор свою мысль, – о ключах к «собственному дому», как говорили в Санкт-Петербурге: о Босфоре и Дарданеллах, этой узкой и короткой дороге в Черное море, из Черного моря». Вот истинная причина: получить свободный доступ «домой» через короткий путь – Черное море. Для Турции потерять проливы было смерти подобно, ведь это для нее было почти то же самое, что для современной России ядерные боеголовки! Политическое влияние Турции в том и состояло, что, открывая проливы перед одними державами и закрывая их перед другими, она тем самым могла лавировать между ними, поддерживать таким образом свой статус и худо-бедно решать свои политические и экономические проблемы. Поэтому Турция сказала: нет! А Николаю только того и надо было! Он тут же предъявил ей ультиматум. Турция, хотя и была в военном отношении явно слабее России, все же, уверенная в помощи своих союзников – Англии и Франции, отвергла его. Николай потирал руки: наконец-то он покончит с этим больным человеком!

Но неожиданно для него в дело вмешались две великие державы: Англия и Франция. Вскоре их эскадры вошли в Дарданеллы. Но Николай был настолько ослеплен уверенностью в силах России, что не обратил на это ни малейшего внимания. Раздраженный русский император вводит свои войска в т. н. Дунайские княжества – Молдавию и Валахию. А российский флот направляется к Стамбулу. 27 сентября (9 октября) 1853 года султан «нагло» требует от нашего царя вывести войска из Дунайских княжеств, которые он считал своими. Черта с два! Проходит всего неделя – и 21 октября (1 ноября) 1853 года Россия объявляет о состоянии войны с Турцией. Так началась война, получившая в истории название Крымской. Она началась с разгрома русским флотом во главе с Нахимовым турецкой эскадры в Синопской бухте. Как только война Турции была объявлена, ранним утром 30 ноября 1853 года русские корабли вышли из Севастополя и вскоре обнаружили турецкий флот, укрывшийся от бури в бухте южного побережья Черного моря, возле Синопа. Воспользовавшись эффектом внезапности, русская эскадра напала на турецкую и потопила ее всю полностью. Это не только сорвало планы турок по высадке десанта на Кавказском побережье, но и сильнейшим образом ослабило ее военный потенциал в целом.

Тогда-то, видя неспособность турок самостоятельно воевать с русскими, Великобритания и Франция пришли им на помощь. Они потребовали от России прекратить боевые действия. Но Николай даже ухом не повел – настолько он был уверен в своем превосходстве над Западом. Однако вскоре стало ясно, что его уверенность не имеет под собой почвы: русские войска не смогли одержать решительную победу ни на одном из двух фронтов: на Балканском их остановила угроза вступления в войну на стороне союзников Австро-Венгрии, а на Кавказском – необходимость воевать на два фронта – против турок и … отрядов Шамиля! А в сентябре 1854 года к берегам Крыма приблизился флот союзников: 89 боевых кораблей и 300 транспортных судов. Экспедиционный корпус составлял 55 тысяч человек и был снабжен 122 орудиями. Первое крупное поражение наши войска потерпели 8 (20) сентября в битве на реке Альме (именно тогда стал очевиден перевес союзников в качестве боевой техники). Меньшиков дал приказ к отступлению. И русские войска отошли к Севастополю. Но и он был вскоре оставлен – оборона города полностью легла на плечи гарнизона. С этого момента Севастополь стал главным объектом атак союзников. Это была страшная по своей жесткости война. Жертвы несли обе стороны. Осада длилась 349 дней! Противники выпускали иногда до 60 тысяч снарядов в день. А в шестой по счету бомбардировке 24 августа 1855 года артиллерия союзников выпустила по Севастополю около 150 тысяч снарядов! В общей сложности войска союзников за время обороны Севастополя потеряли 73 тысячи человек убитыми и ранеными. Российские войска лишились 102 тысяч человек!

Всего же в этой войне Россия потеряла 522 тысячи человек, Турция – до 400 тысяч, Франция – 95 тысяч и Великобритания – 22 тысячи. Среди потерь следует числить и императора России Николая I: уверенный, что Россия создана только побеждать, он, как пишут, умер, «не выдержав позора поражения». Это случилось 2 марта 1855 года, ровно за год до подписания «унизительного» для России Парижского мирного договора.

За Синоп?..

Тут я вновь возвращаюсь к нашему гуманному источнику, который не захотел присоединить свой голос к патриотическому воспеванию повода к началу Крымской войны. «Ни Англия, ни Франция, ни Россия, – пишет он, – не были правы в Крымской войне. В Крымской войне были виноваты Россия, Англия, Франция. Понятно, не английский углекоп и не французский ткач, не русский пахарь и не турецкий пахарь. Они войны не ждали и не жаждали. Они лишь оплатили ее счета собственной кровью».

Если помнит читатель, мой прошлый материал завершился упоминанием о пролетариях. Мы говорили, и наш источник подтвердил это, что не они затевают войны, им лишь предоставляется честь умереть ради целей, которые им даже полностью не раскрывают. Давайте посмотрим, как эти простые люди умирали за необъявленные им высокопоставленными лицами высокие цели.

Выше я упомянул о Синопском морском сражении, когда русская эскадра внезапно напала на турецкую и потопила ее всю полностью. В этом сражении наши русские моряки проявили несвойственную для них бесчеловечную жесткость: большинство из 4 тысяч турецких моряков, беспомощно барахтавшихся в воде, моля о пощаде, были по приказу Нахимова беспощадно расстреляны с бортов русских кораблей и отправились на дно… Собственно, это и стало причиной жестокости, проявленной союзниками в отношении русских солдат, оборонявших Севастополь.

С огромной силой описал страдания русских воинов в своем отчете, находившийся в то время в Севастополе хирург Николай Иванович Пирогов. «Огромная зала беспрестанно наполнялась и опоражнивалась; приносимые раненые складывались вместе с носилками целыми рядами на полу, пропитанном на целые полвершка запекшейся кровью; стоны и крики страдальцев, последние вздохи умирающих, приказания распоряжающихся громко раздавались в зале. Врачи, фельдшера и служители составляли группы, беспрестанно двигавшиеся между рядами раненых, лежавших с оторванными, раздробленными членами, бледных, как полотно от потери крови и от сотрясений, производимых громадными снарядами; между солдат шинелями мелькали везде белые капюшоны сестер, разносивших чай, помогавших при перевязке и отбиравших на сохранение деньги и вещи страдальцев». Пишет Пирогов и про Нахимова, который, оказывается, посещал госпиталь. «Во время ампутаций, – рассказывает хирург, – он стоял возле стола. Раненый, пробуждаясь от хлороформа, счастливо улыбался, видя склоненное лицо «старика Павла Степановича». «Ваше превосходительство, – обратился вдруг этот умирающий матрос к адмиралу, – а ведь это они нас за Синоп!» «Правда, за Синоп…», – согласился с ним Нахимов и, сутулясь по своей привычке, грустно вышел из госпиталя. Вскоре я узнал, что он убит осколком в голову».

Коллаж: Крым… Батальные сцены… Николай I, Путин, Нахимов… Турецкий султан, Наполеон III, королева Виктория, Шамиль… Битва на Альме… Оборона Севастополя…

Настоящее в свете прошлого

Патриотизм в нашей стране с каждым днем обретает все более яркие и масштабные формы. Повод для такого подъема дал референдум, вернувший Крым России. Учитывая, что полуостров однажды уже становился театром военных действий России и Запада, следует отнестись к происходящему вокруг него внимательней…

Багаудин Узунаев

Тяжелый «вопрос»

Наблюдая этот патриотический подъем, я вспоминал строки Пушкина, который тоже, как знает читатель, был патриот еще той закалки! Неужели вы думаете, говорит он, обращаясь к Западу в стихотворении «Клеветникам России», что «от потрясенного Кремля / До стен недвижного Кремля, / Стальной щетиною сверкая, / Не встанет Русская земля?..» Действительно, сегодня вся Русская земля – от стен Кремля (причем Смоленского) до вод Охотского моря (кстати, недавно признанного нашим внутренним морем) – демонстрирует готовность поддержать своего президента. И президент демонстрирует готовность идти до конца в своем отпоре Западу. Примерно такая ситуация была и перед первой Крымской войной 1853 – 1856 годов. Тогда во главе России стоял столь же сильный или, говоря современным языком, крутой правитель, как Николай I (1796 – 1856 гг.). Но есть между ними и различия. Николай был человек огромного роста, прямолинейный, грубый и самоуверенный. По свидетельствам очевидцев, он казался созданным для войны. «Николай I, – читаем в источнике, – был уверен не только в мощи своих вооруженных сил, но и в мощи своего полководческого дара. Ведь он поражал прихлебателей памятливостью: номера дивизий, названия полков, фамилии офицеров. Он, самодержец, склонялся над картами. И, представьте, не одними генеральными, но и топографическими. Он подолгу и вдумчиво рассматривал макеты крепостей. Чего же боле? Ну разве не полководец? Его уверенность истово и радостно крепила толпа, стоящая у трона. О таких «оптимистах» и говорил Лесков, что они «прыгали, чирикали, наскакивали, и никому в голову не приходило посмотреть, не реет ли наверху ястреб, а только бойчились и чирикали: «Мы еще повоюем, черт возьми!» Воевать тогда многим ужасно хотелось. Начитанные люди с патриотической гордостью повторяли фразу: «Россия – государство военное».

При этом Николай очень любил Россию и настолько идентифицировал себя с нею, что, умирая, сказал, обращаясь к своей семье: «После России я вас любил более всего на свете». Умер он, кстати, в связи глубочайшими переживаниями по поводу проигранной Россией войной – той самой, Крымской. Причиной к ней стал так называемый «восточный вопрос», который Россия, несмотря на вековые усилия, никак не могла закрыть. Речь идет об упразднении Османской империи и присоединении к нашему государству Константинополя и всей Малой Азии в целом. Старший брат Николая, Константин, был назван так своей бабкой Екатериной II именно с таким прицелом – в Константинополе должен был воссесть ее внук Константин. Такое вот своеобразное (ономастическое) чувство юмора было у незаконнорожденной дочери Фридриха II Великого…

Так вот, Николаю в середине 19 века показалось, что момент истины наступил: Турция была объявлена «больным человеком», и Николай, словно следуя завету Ницше, «падающего – подтолкни!», решил с нею покончить раз и навсегда. Повод найти не составило труда. Николай, обращаясь к турецкому султану, заявил о своих правах покровительствовать всем православным подданным Турции. Тот, разумеется, отказал ему в этом праве. В это время явился еще один, гораздо более конкретный повод… Впрочем, тут я хотел бы использовать цитату – уж больно остра тема, как бы не навлечь подозрение в недостаточном патриотизме. Итак, источник, анализируя клубок причин и поводов к Крымской войне, сообщает: «Конец военных катастроф возникает среди пушечного пламени. Начало военных катастроф возникает при свечах дипломатических канцелярий. Давний спор из-за «восточного вопроса» походил на тайный огонь торфяных болот». Действительно, «восточный вопрос» имеет в России очень древние корни, уходящие чуть ли не во времена Святослава Игоревича (957 – 972), восклицавшего, глядя в ту сторону: ««Не любо ми есть в Киеве быти, хочю в житии в Переяславце на Дунае. Яко ту есть середа земли моей». Если «середа» (середина) Русской земли Святославу виделась на Дунае, то можно себе представить, каков был в его глазах ее периметр! Подчеркнем также, что наши правители уже тогда, на заре нашей русской государственности, строили планы по решению «восточного вопроса», т. е. освоению этих территорий…

За ценой не постоим?

Цитирую далее: «А дымом стлалось краснобайство: положение христианского меньшинства в мусульманской Турции, ключи ко гробу Господню в Иерусалиме, подвластном султану и т. п.». Термин «краснобайство» в отношении поводов к войне указывает на то, что автор не разделяет озабоченности Николая I положением православных подданных Турции, воспринимает ее как повод для проявления агрессии в отношении лакомого куска – территорий Османской империи. «Речь шла совсем о других ключах, – уточняет автор свою мысль, – о ключах к «собственному дому», как говорили в Санкт-Петербурге: о Босфоре и Дарданеллах, этой узкой и короткой дороге в Черное море, из Черного моря». Вот истинная причина: получить свободный доступ «домой» через короткий путь – Черное море. Для Турции потерять проливы было смерти подобно, ведь это для нее было почти то же самое, что для современной России ядерные боеголовки! Политическое влияние Турции в том и состояло, что, открывая проливы перед одними державами и закрывая их перед другими, она тем самым могла лавировать между ними, поддерживать таким образом свой статус и худо-бедно решать свои политические и экономические проблемы. Поэтому Турция сказала: нет! А Николаю только того и надо было! Он тут же предъявил ей ультиматум. Турция, хотя и была в военном отношении явно слабее России, все же, уверенная в помощи своих союзников – Англии и Франции, отвергла его. Николай потирал руки: наконец-то он покончит с этим больным человеком!

Но неожиданно для него в дело вмешались две великие державы: Англия и Франция. Вскоре их эскадры вошли в Дарданеллы. Но Николай был настолько ослеплен уверенностью в силах России, что не обратил на это ни малейшего внимания. Раздраженный русский император вводит свои войска в т. н. Дунайские княжества – Молдавию и Валахию. А российский флот направляется к Стамбулу. 27 сентября (9 октября) 1853 года султан «нагло» требует от нашего царя вывести войска из Дунайских княжеств, которые он считал своими. Черта с два! Проходит всего неделя – и 21 октября (1 ноября) 1853 года Россия объявляет о состоянии войны с Турцией. Так началась война, получившая в истории название Крымской. Она началась с разгрома русским флотом во главе с Нахимовым турецкой эскадры в Синопской бухте. Как только война Турции была объявлена, ранним утром 30 ноября 1853 года русские корабли вышли из Севастополя и вскоре обнаружили турецкий флот, укрывшийся от бури в бухте южного побережья Черного моря, возле Синопа. Воспользовавшись эффектом внезапности, русская эскадра напала на турецкую и потопила ее всю полностью. Это не только сорвало планы турок по высадке десанта на Кавказском побережье, но и сильнейшим образом ослабило ее военный потенциал в целом.

Тогда-то, видя неспособность турок самостоятельно воевать с русскими, Великобритания и Франция пришли им на помощь. Они потребовали от России прекратить боевые действия. Но Николай даже ухом не повел – настолько он был уверен в своем превосходстве над Западом. Однако вскоре стало ясно, что его уверенность не имеет под собой почвы: русские войска не смогли одержать решительную победу ни на одном из двух фронтов: на Балканском их остановила угроза вступления в войну на стороне союзников Австро-Венгрии, а на Кавказском – необходимость воевать на два фронта – против турок и … отрядов Шамиля! А в сентябре 1854 года к берегам Крыма приблизился флот союзников: 89 боевых кораблей и 300 транспортных судов. Экспедиционный корпус составлял 55 тысяч человек и был снабжен 122 орудиями. Первое крупное поражение наши войска потерпели 8 (20) сентября в битве на реке Альме (именно тогда стал очевиден перевес союзников в качестве боевой техники). Меньшиков дал приказ к отступлению. И русские войска отошли к Севастополю. Но и он был вскоре оставлен – оборона города полностью легла на плечи гарнизона. С этого момента Севастополь стал главным объектом атак союзников. Это была страшная по своей жесткости война. Жертвы несли обе стороны. Осада длилась 349 дней! Противники выпускали иногда до 60 тысяч снарядов в день. А в шестой по счету бомбардировке 24 августа 1855 года артиллерия союзников выпустила по Севастополю около 150 тысяч снарядов! В общей сложности войска союзников за время обороны Севастополя потеряли 73 тысячи человек убитыми и ранеными. Российские войска лишились 102 тысяч человек!

Всего же в этой войне Россия потеряла 522 тысячи человек, Турция – до 400 тысяч, Франция – 95 тысяч и Великобритания – 22 тысячи. Среди потерь следует числить и императора России Николая I: уверенный, что Россия создана только побеждать, он, как пишут, умер, «не выдержав позора поражения». Это случилось 2 марта 1855 года, ровно за год до подписания «унизительного» для России Парижского мирного договора.

За Синоп?..

Тут я вновь возвращаюсь к нашему гуманному источнику, который не захотел присоединить свой голос к патриотическому воспеванию повода к началу Крымской войны. «Ни Англия, ни Франция, ни Россия, – пишет он, – не были правы в Крымской войне. В Крымской войне были виноваты Россия, Англия, Франция. Понятно, не английский углекоп и не французский ткач, не русский пахарь и не турецкий пахарь. Они войны не ждали и не жаждали. Они лишь оплатили ее счета собственной кровью».

Если помнит читатель, мой прошлый материал завершился упоминанием о пролетариях. Мы говорили, и наш источник подтвердил это, что не они затевают войны, им лишь предоставляется честь умереть ради целей, которые им даже полностью не раскрывают. Давайте посмотрим, как эти простые люди умирали за необъявленные им высокопоставленными лицами высокие цели.

Выше я упомянул о Синопском морском сражении, когда русская эскадра внезапно напала на турецкую и потопила ее всю полностью. В этом сражении наши русские моряки проявили несвойственную для них бесчеловечную жесткость: большинство из 4 тысяч турецких моряков, беспомощно барахтавшихся в воде, моля о пощаде, были по приказу Нахимова беспощадно расстреляны с бортов русских кораблей и отправились на дно… Собственно, это и стало причиной жестокости, проявленной союзниками в отношении русских солдат, оборонявших Севастополь.

С огромной силой описал страдания русских воинов в своем отчете, находившийся в то время в Севастополе хирург Николай Иванович Пирогов. «Огромная зала беспрестанно наполнялась и опоражнивалась; приносимые раненые складывались вместе с носилками целыми рядами на полу, пропитанном на целые полвершка запекшейся кровью; стоны и крики страдальцев, последние вздохи умирающих, приказания распоряжающихся громко раздавались в зале. Врачи, фельдшера и служители составляли группы, беспрестанно двигавшиеся между рядами раненых, лежавших с оторванными, раздробленными членами, бледных, как полотно от потери крови и от сотрясений, производимых громадными снарядами; между солдат шинелями мелькали везде белые капюшоны сестер, разносивших чай, помогавших при перевязке и отбиравших на сохранение деньги и вещи страдальцев». Пишет Пирогов и про Нахимова, который, оказывается, посещал госпиталь. «Во время ампутаций, – рассказывает хирург, – он стоял возле стола. Раненый, пробуждаясь от хлороформа, счастливо улыбался, видя склоненное лицо «старика Павла Степановича». «Ваше превосходительство, – обратился вдруг этот умирающий матрос к адмиралу, – а ведь это они нас за Синоп!» «Правда, за Синоп…», – согласился с ним Нахимов и, сутулясь по своей привычке, грустно вышел из госпиталя. Вскоре я узнал, что он убит осколком в голову».

Коллаж: Крым… Батальные сцены… Николай I, Путин, Нахимов… Турецкий султан, Наполеон III, королева Виктория, Шамиль… Битва на Альме… Оборона Севастополя…