История становится царским делом

Информация о том, что президент нашей страны Владимир Путин начал углубленное изучение истории России, сильно повысила рейтинг этой науки. Теперь о ней можно сказать, что она – царское дело. В отличие от географии, которая продолжает оставаться «наукой не дворянской», не говоря уже – не царской…

Багаудин Узунаев

Многие знают, что приведенное выше определение географии принадлежит русскому писателю Фонвизину, вернее, героине его пьесы «Недоросль» госпоже Скотининой. Фамилия – говорящая. И говорит она про то, как этот писатель относился к тем, кто считает географию второсортной, необязательной наукой.

Есть шанс

Многие думают, что определение Фонвизина относится только к дворянам. На самом деле оно касается гораздо большего круга россиян. Приведу пример из истории.

31 декабря 1899 года император Николай II после долгих колебаний дал согласие на проведение РАН «исследования земли Санникова и других островов, расположенных за Новосибирским архипелагом». Вскоре последовала санкция на учреждение особой комиссии для снаряжения этой экспедиции. Во главе – по докладу министра народного просвещения – был утвержден Эдуард Толль. Судну, на котором предстояло совершить это небезопасное морское путешествие, дали романтическое название «Заря». Подготовка к экспедиции, получившей название Русской полярной экспедиции, заняла полгода, и 8 июня 1900 года «Заря» отошла от пристани на Неве и взяла курс на Кронштадт. Среди членов экипажа был… Александр Колчак! Да, тот самый «Верховный правитель России»! Но тогда, в самом начале 20 века, он был молодым офицером, выпускником Петербургского морского училища. Он вел дневник, и в нем есть запись об этом событии. «Нельзя сказать, чтобы проводы «Зари» были особенно торжественны, – пишет Колчак, – нас провожало небольшое общество добрых и близких знакомых – и только; вообще, в Петербурге, не говоря уже о России в целом, многие не знали про нашу экспедицию, но так как большинство «интеллигентного общества» едва ли знает о существовании Новосибирских островов, а многие едва ли найдут на карте Таймыр или Новую землю, то было бы странно претендовать на иное отношение».

К сожалению, с тех пор в России мало что изменилось, география для большинства ее населения все еще остается наукой не дворянской. С историей дела, конечно, всегда были лучше, но теперь, после того как за нее взялся сам Путин, можно надеяться, что эта наука станет одной из любимых для россиян, а уж для российских элит – это наверняка. Если же учесть, что изучение истории без знания географии – это просто сизифов труд, то можно ожидать, что президент возьмется и за нее, дав пример для подражания и всем остальным россиянам.

Следует подчеркнуть, что обе науки роднит еще одна черта: история и география несут в себе скрытые угрозы в отношении общественного согласия. И ниже читатель сам убедится в этом.

Дозировать или нет?

Наверное, никого не надо убеждать в важности знания своей истории. Очень ярко об этом сказал Федор Абрамов: «Народ умирает, когда становится населением. А населением он становится, когда забывает свою историю». Но для государства воспитание патриотизма с помощью истории, несомненно, главное среди всех ее достоинств. В свое время мудрый Конфуций советовал: если хочешь воспитать своего сына патриотом, дай ему основательно изучить историю своей родины. Или, наоборот, не давай ему знать о ней всю правду. В самом деле, запрет на знание того или иного периода истории, той или иной исторической личности, тех или иных исторических событий тоже могут послужить делу воспитания патриотизма. Но как бы от обратного. Потому что, раскрывая всю правду о своей истории, мы действует с учетом ценности знания как такового, раскрывая ее частично, – с учетом понимания разрушительной силы этого знания. Вот вам один очень наглядный пример такого понимания. «В начале весны 1844 года, – читаем в источнике, – был экзамен великого князя Константина Николаевича, продолжавшийся несколько недель в присутствии попеременно и по роду наук князя Меншикова, графа Блудова, адмирала Грейга и некоторых других, преимущественно военных и морских чинов, а при испытаниях во всех важнейших предметах – и самого государя-императора. На экзамене из русской истории, когда зашла речь об Александре Даниловиче Меншикове и великий князь отвечал, что он был одним из деятельнейших и ревностнейших сподвижников Петра Великого, государь вскричал: «Как?! Та разве ты не знаешь, что он был обманщик, который обкрадывал и своего царя, и отечество! Но, – добавил затем Николай I, – эту правду не обязательно рассказывать народу, ибо есть знания, которые народ не должен знать, чтобы сохранить веру в царя и отечества…»

То есть царь предлагал дозировать правду об истории России. Такой же подход был характерен и для всех остальных первых лиц нашего государства, будь то цари или генсекретари. Но сегодня мы столкнулись с ситуацией, когда за 20 лет современной смуты, называемой нами перестройкой, на прилавки выплеснулись горы книг по истории России, в которых содержится в том числе и много такой правды о нашем прошлом, которая нас не украшает, а порой и прямо дискредитирует.

Палачи и идиоты?

Возьмем, к примеру, личность Петра Великого. Несколько лет назад в столице Дагестана установлен бюст этому деятелю, названа улица его именем. Не все довольны этой инициативой бывшего мэра, а некоторые даже прямо заявляют, что он был поработителем Дагестана, а в личном плане вообще был неадекватен, он заслуживает не памятника, а хулы и проклятий… Такого же рода нелестные отзывы звучали и в связи с планами поставить памятник другому российскому деятелю – Ермолову, которого некоторые прямо называют «палачом Дагестана». Реагируя на эти заявления, один патриотически настроенный русский деятель высказался в таком духе, что он готов к тому, чтобы русская история предстала перед россиянами без прикрас и без дозирований. «С одним я только не согласен, – сказал он, – что все руководители России были или палачи, или идиоты…»

Под «идиотом» он, конечно, подразумевает Петра I, так как, действительно, история сохранила ряд таких его поступков, которые заставляют усомниться в его адекватности. Приведу пару примеров. Известно, что есть два способа подогревать интерес подданных к личности первого лица: или систематически – денно и нощно — его показывать и ссылаться на него, превращая в некое подобие природного явления, или, наоборот, окружить его личность завесой тайны, создавая впечатление, что он невидим, как бог, но он есть и зорко следит за нашими делами… Петр предпочитал второй способ. «Стремление Петра оградить себя от любопытных взглядов иногда принимало курьезные формы, – сообщает источник. – В конце сентября 1697 года царь прибыл в Гаагу, чтобы присутствовать в качестве неофициального лица на приеме Великого посольства Генеральными штатами. Не дождавшись церемонии, он решил выйти на улицу и потребовал, чтобы все депутаты Генеральных штатов при его прохождении через залу встали бы к нему спиной. Но те согласились лишь встать, отказавшись отвернуться. Тогда Петр повернул парик задом наперед, закрыв им лицо, и выбежал из конференц-зала…» Ну как должны были воспринять это демократичные голландцы?!

А вот еще один, не менее яркий пример. Он произошел во время обеда у Франца Лефорта, на котором были бояре, генералитет, столичная знать и иностранные дипломаты – всего около 500 человек. Когда гости рассаживались за обеденный стол, датский и польский дипломаты повздорили между собой из-за места. Царь обоих громко назвал дураками. После того как все уселись, Петр продолжил разговор с польским послом и сказал ему следующее, цитирую: «В Вене на хороших хлебах я потолстел, но бедная Польша взяла все обратно». Уязвленный посол не оставил реплику без ответа, он выразил удивление: мол, как это могло случиться, ибо он, посол, в Польше родился, там же вырос и все-таки остался толстяком. «Не там, а здесь, в Москве, ты отъелся», – возразил царь. Умиротворение, наступившее после обмена любезностями, вновь было нарушено выходкой Петра. Он затеял спор с Шеиным, упрекал генералиссимуса в том, что тот за взяткинезаслуженно возвел многих в офицерские звания. Все более распалявшийся царь выбежал из зала, чтобы спросить у стоявших на карауле солдат, сколько рядовых получили повышение и произведены в офицеры, вернулся с обнаженной шпагой и, ударяя ею по столу, кричал Шеину: «Вот так я разобью и твой полк, а с тебя сдеру шкуру до ушей!» Федор Ромодановский, Зотов и Лефорт бросились успокаивать царя, но тот, размахивая шпагой, нанес Зотову удар по голове, Ромодановскому порезал пальцы, а Лефорту достался удар в спину. Лишь Меншикову удалось укротить ярость Петра. Подлинная причина ярости Петра, однако, состояла не в том, что Шеин незаслуженно производил в чины, а в том, что тот преждевременно казнил зачинщиков Стрелецкого бунта…» То есть лишил его удовольствия самолично содрать шкуру с бунтовщиков. А его обращение с сыном после того, как он был интернирован из Европы, куда бежал от деспотизма отца, на юридическом языке называется «доведение до смерти».

И что, адекватный был человек Петр или нет?

Грозного на пьедестал?

Недавно в столичных СМИ поднялась дискуссия по весьма деликатному поводу – о восстановлении на Лубянской площади памятника Дзержинскому или установлению вместо него монумента в честь Ивана Грозного. Главным экспертом в этом вопросе оказался выдающийся историк, профессор И.Я. Фроянов. Он заявил, что полностью разделяет и поддерживает идею нового памятника. «История царствования Ивана Грозного оболгана, – пишет он, – причем задолго и до либеральной демократии, и до большевистского переворота. Между тем именно он заложил фундаментальные основы Русской государственности…»

С ним согласились все, кроме… гораздо более авторитетных, чем сам Фроянов, русских историков. Вся эта большая политика – политика завоевания чужих земель и колониализма – началась давно, но приобрела она наиболее ужасные формы и размеры с правления ИГ. Не соглашаясь не только с внутренней, но и с внешней политикой ИГ, его же приближенные, среди них участвовавший при взятии Казани князь Курбский, осудили потом его преступную деятельность. Выдающиеся русские историки Карамзин и Ключевский дали ему отрицательную оценку, а Соловьев написал: «Не произнесет историк слова оправдания такому человеку».

Тут уж, на наш взгляд, надо ставить вопрос об адекватности тех, кто требует возвести на пьедестал Ивана Грозного и еще многих других подобных ему исторических фигур.

Коллаж: Путин… Обложка «Учебник истории России»… Петр I — памятник на проспекте Петра в Махачкале; Ермолов… Иван Грозный… Казанский Кремль (взятие Казани)… Историки Фроянов, Ключевский

История становится царским делом

Информация о том, что президент нашей страны Владимир Путин начал углубленное изучение истории России, сильно повысила рейтинг этой науки. Теперь о ней можно сказать, что она – царское дело. В отличие от географии, которая продолжает оставаться «наукой не дворянской», не говоря уже – не царской…

Багаудин Узунаев

Многие знают, что приведенное выше определение географии принадлежит русскому писателю Фонвизину, вернее, героине его пьесы «Недоросль» госпоже Скотининой. Фамилия – говорящая. И говорит она про то, как этот писатель относился к тем, кто считает географию второсортной, необязательной наукой.

Есть шанс

Многие думают, что определение Фонвизина относится только к дворянам. На самом деле оно касается гораздо большего круга россиян. Приведу пример из истории.

31 декабря 1899 года император Николай II после долгих колебаний дал согласие на проведение РАН «исследования земли Санникова и других островов, расположенных за Новосибирским архипелагом». Вскоре последовала санкция на учреждение особой комиссии для снаряжения этой экспедиции. Во главе – по докладу министра народного просвещения – был утвержден Эдуард Толль. Судну, на котором предстояло совершить это небезопасное морское путешествие, дали романтическое название «Заря». Подготовка к экспедиции, получившей название Русской полярной экспедиции, заняла полгода, и 8 июня 1900 года «Заря» отошла от пристани на Неве и взяла курс на Кронштадт. Среди членов экипажа был… Александр Колчак! Да, тот самый «Верховный правитель России»! Но тогда, в самом начале 20 века, он был молодым офицером, выпускником Петербургского морского училища. Он вел дневник, и в нем есть запись об этом событии. «Нельзя сказать, чтобы проводы «Зари» были особенно торжественны, – пишет Колчак, – нас провожало небольшое общество добрых и близких знакомых – и только; вообще, в Петербурге, не говоря уже о России в целом, многие не знали про нашу экспедицию, но так как большинство «интеллигентного общества» едва ли знает о существовании Новосибирских островов, а многие едва ли найдут на карте Таймыр или Новую землю, то было бы странно претендовать на иное отношение».

К сожалению, с тех пор в России мало что изменилось, география для большинства ее населения все еще остается наукой не дворянской. С историей дела, конечно, всегда были лучше, но теперь, после того как за нее взялся сам Путин, можно надеяться, что эта наука станет одной из любимых для россиян, а уж для российских элит – это наверняка. Если же учесть, что изучение истории без знания географии – это просто сизифов труд, то можно ожидать, что президент возьмется и за нее, дав пример для подражания и всем остальным россиянам.

Следует подчеркнуть, что обе науки роднит еще одна черта: история и география несут в себе скрытые угрозы в отношении общественного согласия. И ниже читатель сам убедится в этом.

Дозировать или нет?

Наверное, никого не надо убеждать в важности знания своей истории. Очень ярко об этом сказал Федор Абрамов: «Народ умирает, когда становится населением. А населением он становится, когда забывает свою историю». Но для государства воспитание патриотизма с помощью истории, несомненно, главное среди всех ее достоинств. В свое время мудрый Конфуций советовал: если хочешь воспитать своего сына патриотом, дай ему основательно изучить историю своей родины. Или, наоборот, не давай ему знать о ней всю правду. В самом деле, запрет на знание того или иного периода истории, той или иной исторической личности, тех или иных исторических событий тоже могут послужить делу воспитания патриотизма. Но как бы от обратного. Потому что, раскрывая всю правду о своей истории, мы действует с учетом ценности знания как такового, раскрывая ее частично, – с учетом понимания разрушительной силы этого знания. Вот вам один очень наглядный пример такого понимания. «В начале весны 1844 года, – читаем в источнике, – был экзамен великого князя Константина Николаевича, продолжавшийся несколько недель в присутствии попеременно и по роду наук князя Меншикова, графа Блудова, адмирала Грейга и некоторых других, преимущественно военных и морских чинов, а при испытаниях во всех важнейших предметах – и самого государя-императора. На экзамене из русской истории, когда зашла речь об Александре Даниловиче Меншикове и великий князь отвечал, что он был одним из деятельнейших и ревностнейших сподвижников Петра Великого, государь вскричал: «Как?! Та разве ты не знаешь, что он был обманщик, который обкрадывал и своего царя, и отечество! Но, – добавил затем Николай I, – эту правду не обязательно рассказывать народу, ибо есть знания, которые народ не должен знать, чтобы сохранить веру в царя и отечества…»

То есть царь предлагал дозировать правду об истории России. Такой же подход был характерен и для всех остальных первых лиц нашего государства, будь то цари или генсекретари. Но сегодня мы столкнулись с ситуацией, когда за 20 лет современной смуты, называемой нами перестройкой, на прилавки выплеснулись горы книг по истории России, в которых содержится в том числе и много такой правды о нашем прошлом, которая нас не украшает, а порой и прямо дискредитирует.

Палачи и идиоты?

Возьмем, к примеру, личность Петра Великого. Несколько лет назад в столице Дагестана установлен бюст этому деятелю, названа улица его именем. Не все довольны этой инициативой бывшего мэра, а некоторые даже прямо заявляют, что он был поработителем Дагестана, а в личном плане вообще был неадекватен, он заслуживает не памятника, а хулы и проклятий… Такого же рода нелестные отзывы звучали и в связи с планами поставить памятник другому российскому деятелю – Ермолову, которого некоторые прямо называют «палачом Дагестана». Реагируя на эти заявления, один патриотически настроенный русский деятель высказался в таком духе, что он готов к тому, чтобы русская история предстала перед россиянами без прикрас и без дозирований. «С одним я только не согласен, – сказал он, – что все руководители России были или палачи, или идиоты…»

Под «идиотом» он, конечно, подразумевает Петра I, так как, действительно, история сохранила ряд таких его поступков, которые заставляют усомниться в его адекватности. Приведу пару примеров. Известно, что есть два способа подогревать интерес подданных к личности первого лица: или систематически – денно и нощно — его показывать и ссылаться на него, превращая в некое подобие природного явления, или, наоборот, окружить его личность завесой тайны, создавая впечатление, что он невидим, как бог, но он есть и зорко следит за нашими делами… Петр предпочитал второй способ. «Стремление Петра оградить себя от любопытных взглядов иногда принимало курьезные формы, – сообщает источник. – В конце сентября 1697 года царь прибыл в Гаагу, чтобы присутствовать в качестве неофициального лица на приеме Великого посольства Генеральными штатами. Не дождавшись церемонии, он решил выйти на улицу и потребовал, чтобы все депутаты Генеральных штатов при его прохождении через залу встали бы к нему спиной. Но те согласились лишь встать, отказавшись отвернуться. Тогда Петр повернул парик задом наперед, закрыв им лицо, и выбежал из конференц-зала…» Ну как должны были воспринять это демократичные голландцы?!

А вот еще один, не менее яркий пример. Он произошел во время обеда у Франца Лефорта, на котором были бояре, генералитет, столичная знать и иностранные дипломаты – всего около 500 человек. Когда гости рассаживались за обеденный стол, датский и польский дипломаты повздорили между собой из-за места. Царь обоих громко назвал дураками. После того как все уселись, Петр продолжил разговор с польским послом и сказал ему следующее, цитирую: «В Вене на хороших хлебах я потолстел, но бедная Польша взяла все обратно». Уязвленный посол не оставил реплику без ответа, он выразил удивление: мол, как это могло случиться, ибо он, посол, в Польше родился, там же вырос и все-таки остался толстяком. «Не там, а здесь, в Москве, ты отъелся», – возразил царь. Умиротворение, наступившее после обмена любезностями, вновь было нарушено выходкой Петра. Он затеял спор с Шеиным, упрекал генералиссимуса в том, что тот за взяткинезаслуженно возвел многих в офицерские звания. Все более распалявшийся царь выбежал из зала, чтобы спросить у стоявших на карауле солдат, сколько рядовых получили повышение и произведены в офицеры, вернулся с обнаженной шпагой и, ударяя ею по столу, кричал Шеину: «Вот так я разобью и твой полк, а с тебя сдеру шкуру до ушей!» Федор Ромодановский, Зотов и Лефорт бросились успокаивать царя, но тот, размахивая шпагой, нанес Зотову удар по голове, Ромодановскому порезал пальцы, а Лефорту достался удар в спину. Лишь Меншикову удалось укротить ярость Петра. Подлинная причина ярости Петра, однако, состояла не в том, что Шеин незаслуженно производил в чины, а в том, что тот преждевременно казнил зачинщиков Стрелецкого бунта…» То есть лишил его удовольствия самолично содрать шкуру с бунтовщиков. А его обращение с сыном после того, как он был интернирован из Европы, куда бежал от деспотизма отца, на юридическом языке называется «доведение до смерти».

И что, адекватный был человек Петр или нет?

Грозного на пьедестал?

Недавно в столичных СМИ поднялась дискуссия по весьма деликатному поводу – о восстановлении на Лубянской площади памятника Дзержинскому или установлению вместо него монумента в честь Ивана Грозного. Главным экспертом в этом вопросе оказался выдающийся историк, профессор И.Я. Фроянов. Он заявил, что полностью разделяет и поддерживает идею нового памятника. «История царствования Ивана Грозного оболгана, – пишет он, – причем задолго и до либеральной демократии, и до большевистского переворота. Между тем именно он заложил фундаментальные основы Русской государственности…»

С ним согласились все, кроме… гораздо более авторитетных, чем сам Фроянов, русских историков. Вся эта большая политика – политика завоевания чужих земель и колониализма – началась давно, но приобрела она наиболее ужасные формы и размеры с правления ИГ. Не соглашаясь не только с внутренней, но и с внешней политикой ИГ, его же приближенные, среди них участвовавший при взятии Казани князь Курбский, осудили потом его преступную деятельность. Выдающиеся русские историки Карамзин и Ключевский дали ему отрицательную оценку, а Соловьев написал: «Не произнесет историк слова оправдания такому человеку».

Тут уж, на наш взгляд, надо ставить вопрос об адекватности тех, кто требует возвести на пьедестал Ивана Грозного и еще многих других подобных ему исторических фигур.

Коллаж: Путин… Обложка «Учебник истории России»… Петр I — памятник на проспекте Петра в Махачкале; Ермолов… Иван Грозный… Казанский Кремль (взятие Казани)… Историки Фроянов, Ключевский