13287889106

Примерно в 1985 в кинотеатре «Россия» проводился фестивальный показ фильмов, отобранных по какому-то принципу. Фильмов явно не коммерческих. Один из них назывался «Легенда о Нараяме».

Теймур Абдуллаев

Действие происходит в 19 столетии в японской деревушке, пораженной голодом. Чтобы не умереть голодной смертью, жители ввели ритуал умерщвления менее полезных членов сообщества: новорожденных мальчиков просто убивали (женщина в их общине ценилась гораздо выше, чем мужчина), а пожилых людей их собственные дети относили на вершину горы Нараяма и оставляли умирать. Орин – женщина 69 лет – должна умереть. Ее сын не хочет выполнять ритуал, но того требует мать. Верная традиции. Найдя жен своим детям, она начинает последний подъем на вершину. Привязанная к спине сына. У Джека Лондона есть рассказ о подобном обычае в среде кочевых эскимосов, а Расул Гамзатов упоминал где-то, что в каких-то отдельных племенах сегодняшней Индии обычай существует до сих пор.

Законы выживания общины, народа, страны жестоки. Но люди живут вместе для того, чтобы заботиться о слабых членах общества. Казалось бы, зачем сильному заботиться о слабом, но дело в том, что каждый из нас бывает слабым – в начале своей жизни и в конце. Для этого и существуют организации типа министерств труда, соцобеспечения и пенсионного фонда. Общество обязано заботиться о своих самых незащищенных группах. Степень этой заботы зависит от богатства государства и от демографической ситуации в стране. Государство у нас не самое богатое, и демография не лучшая из возможных. Рождаемость невысока, и, конечно, возрастает нагрузка на активных членов общества. Тем не менее вопрос поддержки самых незащищенных должен решаться на достаточном уровне. Иначе зачем мы тогда вообще живем вместе?

Фактическая сторона дела на сегодняшний день заключается в том, что большинство наших пенсионеров, если они не живут со своими детьми, будут жестоко прозябать и вести полуголодное существование. Я не говорю тут о пенсионерах-губернаторах и пенсионерах-министрах. Они почему-то получают тысяч по 50 в месяц, за них у меня сердце не болит. Беспокоюсь я об обычных стариках, одним из которых в будущем предстоит стать и мне. С пенсионным обеспечением у нас в стране не все в порядке. Причем довольно давно. Лет двадцать с лишним все время попадаются на глаза те, которым была уготована одинокая или просто бедная старость. Их не становится меньше: уходят одни, потом их заменяют другие, они так же бросаются в глаза, как и раньше. Старая протертая одежда, истоптанная обувь, перемотанные чем-то очки. В преддверии Дня Победы обычно таких стариков чаще показывают по телевизору. Многие из них проливали кровь на фронтах Великой Отечественной войны. Впрочем, сейчас уже точно немногие… Горько смотреть на их жилища, отмеченные нищетой.

Таким старикам неоткуда ждать помощи, кроме как от государства. Сами они социально не адаптированы, может, им и полагаются какие-то льготы, но они об этом и не знают. Есть, правда, сейчас социальные работники, патронажные сестры, которые делают большую и важную работу, однако всего этого все-таки недостаточно. Мы проживаем долгую и весьма разнообразную жизнь, насыщенную событиями радостными и не очень. Но что толку в этой жизни, если ее конец будет безрадостным и убогим? Как сказал Штирлиц, запоминается последняя фраза. Так же и в жизни: каждый будет оценивать всю свою жизнь по ее итогу, по ее последним годам. Мы довольно далеки от ситуации, в которой жили японские крестьяне у подножия Нараямы, но таких стариков хватает и у нас. Моему соседу, в прошлом участнику войны (он даже побывал в свое время французским партизаном, воевал в Лионе, Марселе, еще где-то), частенько приносила что-нибудь покушать соседка снизу (у родной дочки старика до этого руки не доходили). Так действуют многие из наших людей. И вам советую. Делайте добро! Вам самим это понравится.