13401838034

Довелось мне недавно стоять на тазияте. Разговоры мужчин обычно предсказуемы и лежат в русле политических тем, здоровья, домашних проблем. Разговоры легкие, не несущие эмоциональной нагрузки, чтобы время пролетело быстрее.

Теймур Абдуллаев

Но в этот раз было немного иначе. Мне почему-то показалось, что сегодняшние разговоры велись в большей части о личности нашего врио президента, перестановках в правительстве, намечаемых переменах. Я поразился тому, что это были не совсем обычные в таких ситуациях пустопорожние разговоры. Видимо, желание перемен подходит к своему максимуму. Чего же ждут люди от власти? В первую очередь — ясности и прозрачности действий и принимаемых решений. Мои собеседники хотели, чтобы власти — и дагестанские, и московские — сказали, наконец, что они конкретно хотят сделать для народа.

Подобные сборища — аналог социальных сетей, вернее, одна из их доэлектронных версий. Причем, в отличие от интернет-сообществ, здесь представлен гораздо более широкий спектр нашего общества. Работяги, начальники, крупные чиновники, их телохранители… В общем, народ. Ритуал выражения соболезнования всех сближает и уравнивает сильней, чем Интернет. Однажды приятель спросил у меня о том, что говорят в народе о каком-то событии, на что я ответил, что редко общаюсь с народом, так как трудового коллектива у меня нет, а больше общаться и не с кем. Данный случай как раз и был исключением.

О чем же мы говорим больше всего? Четверть века назад началась перестройка, начались радикальные перемены в жизни всей страны и нашей республики. Это, наверное, самая длинная революция в нашей истории, результаты ее пока неутешительны. Если попытаться обозначить все проблемы республики, то, возможно, не хватит места в целой газете. Сельское хозяйство в Дагестане оказалось в полуразрушенном состоянии. «Оно деградирует, а самые ценные земли — пашни — с каждым годом все меньше обрабатываются и зарастают», — заявил во вторник на пресс-конференции заместитель руководителя Управления Россельхознадзора по Дагестану Керим Керимов. Люди говорят о том, что пахотные земли сейчас используются в основном под выпас скота. Многие земли просто распродаются под застройку. Я поинтересовался у знакомого, а чем же живут сельчане, если земля застроена? Большинство работает вне своих населенных пунктов: кто на стройках, кто занимается извозом, перевозкой грузов. Снимают жилье в городах и там пытаются добывать хлеб насущный.

Промышленность в еще худшем состоянии, чем сельское хозяйство. Точнее, его почти уже нет. Станковый парк или устарел, или разбазарен. На территориях заводов торгуют промтоварами, инженерный корпус и рабочие кадры дисквалифицированы и утрачены, территории распроданы.

Война с экстремизмом идет пока без каких-либо понятных результатов. В ходе спецопераций гибнут люди с обеих сторон, а перелома в этой кровавой трагедии не видно. Наиболее яркое из событий этого ряда — бой в Семендере с большими потерями.

Про коррупцию сегодня люди уже даже всерьез и не думают говорить. Она бессмертна. Как сицилийская мафия. Думаю, никто и не верит в возможность улучшения ситуации с ней, тем более корни этого явления растут из федерального центра.

Более прочего нас беспокоит социальная незащищенность простых людей. Большинство тех, кто работает в частной сфере, получает зарплату по «серой» схеме, пенсионные отчисления идут по минимуму, а ведь многие вообще не имеют трудового стажа и, следовательно, пенсионных накоплений. А уже не за горами то время, когда они выйдут на пенсию по возрасту. Мы не можем понять, хочет ли руководство сделать что-нибудь для нас или все будет ограничено обычными в таких случаях декларациями и благими пожеланиями?

Я не ною по-стариковски, а стараюсь озвучить разговоры людей на улице. Все эти проблемы видны и слепому, но дайте нам хоть один намек на то, что ситуация будет меняться к лучшему. Мы устали от вечных перемен в нашей жизни, но, как никогда, ждем перемен. Позитивных перемен. За такое же количество лет, что длится наша перестройка, азиатские «драконы» — Южная Корея, Малайзия, Сингапур — достигли небывалых высот, а мы, наоборот, сползаем в обратную сторону. При всем этом мы хотим и можем работать, дайте же нам это делать!