18 декабря 2012 года состоялся прямой диалог президента Дагестана Магомедсалама Магомедова с народом. Но до этого более месяца на сайтах РГВК и РИА «Дагестан» собирались вопросы, волнующие жителей республики. Многие отнеслись скептически к этой идее, оппоненты ожидали хорошего повода для черного пиара. Друзья и враги, затаив дыхание, ждали эфира. И вот… он состоялся…

Руслан Акаев

Любой телевизионщик, поработавший в прямом эфире, знает, как это сложно, но приятно. Ощущение, которое испытываешь, зная, что на тебя смотрят сотни тысяч людей, зная, что малейшая ошибка может привести к провалу, невозможно выразить словами… Первые эфиры всегда волнительны, требуют полной собранности и ясности. «Эх! Если бы в записи было!» — так думает практически каждый, кто впервые оказывается в прямом эфире. Но… проходит время, и прямой эфир становится единственно приемлемым, наполняет неповторимым восторгом от живого творчества, приносит лавину вдохновения.

Для любого политика прямой эфир — тяжелейшее испытание, которое может привести либо к полному провалу, либо к успеху. Поэтому почти всегда политики предпочитают запись, где можно все исправить и почистить. Но наш президент безоговорочно выбрал прямой эфир как единственно правильный способ общения с народом.

Картинка эфира получилась динамичной. Качественная работа операторов, хороший свет, хорошие планы, кроме боковой камеры. Режиссер не всегда был внимательным при переключении камер, но в пределах разумного. Онлайн-включение глав администраций — отличная идея, которую, к сожалению, сами главы администраций пока не тянут. Студийная телефония технически провалилась. Вопросов было почти не слышно.

Удивил гендиректор РГВК Азнаур, выступивший в неожиданном амплуа ведущего. Но больше удивило, насколько удачно это удалось ему. За исключением некоторых «ляпов», свойственных прямому эфиру, все у него получилось.

Но особо нужно сказать о президенте… Удивительная искренность, неподдельный энтузиазм, компетентность даже в тех вопросах, которые лежат вне пределов его компетенции. Но главное — волнение. Было видно, что на протяжении 2 часов эфира президент волновался. И это волнение было связано не с опаской услышать неудобные вопросы (на них президент отвечал даже четче, чем на «удобные»). Президент волновался только потому, что чувствовал, осознавал, что на той стороне экрана сотни тысяч дагестанцев слушают его и могут прямо и сейчас к нему обратиться. Он чувствовал единение со своим народом, был открыт и откровенен с ним, не выбирал фраз, говорил и разумом, и сердцем. Волнение при общении со своим народом в данном случае говорит только об одном: президент любит и уважает дагестанцев, чувствует всю полноту ответственности перед ними. Как всегда, яркой противоположностью президенту был пул чиновников в зале… За редким исключением — хамовитые, незаинтересованные мумии с пустыми глазами, которых обязали туда прийти и которые взбудораженно «подрываются», когда президент нарушает их «сон» вопросом…

Интерес, волнение, духовное единение с президентом ощущались только в Ильясе Мамаеве, Зауре Кахриманове и Наримане Гаджиеве. Признаюсь, до эфира мое отношение к президенту было неоднозначным. Но тут я увидел Искренность. А это главное! Президент не может успеть везде и сразу. Большинство мумий в правительстве, в среде глав администраций и прочих чиновников выхолащивают отличные идеи и начинания, дискредитируют власть. Административная номенклатура — единственное препятствие для синхронизации президента и народа, барьер для модернизации и развития.