36856616684

Случилось то, чего давно ждали многие дагестанцы: спортсмен Расул Мирзаев вышел на свободу из зала суда. Замоскворецкий суд столицы во вторник приговорил его к 2 годам ограничения свободы, признав виновным в причинении смерти по неосторожности 19-летнему студенту Ивану Агафонову.

Шамил Хадисов

27 ноября была поставлена точка в деле Расула Мирзаева — на четырнадцатый день слушаний, спустя год и пять месяцев следствия, был оглашен приговор. С раннего утра Замоскворецкий суд Москвы был оцеплен полицией и журналистами. Народ стал собираться у ворот еще с девяти часов утра, хотя назначено слушание было на одиннадцать. Чемпион мира по боевому самбоРасул Мирзаев отпущен на свободу. Спортсмен, обвиняемый в гибели студента Ивана Агафонова, признан виновным в причинении смерти по неосторожности. Суд переквалифицировал обвинение на более мягкое. Мирзаев приговорен к двум годам ограничения свободы, как и требовал прокурор. Согласно законодательству, день, проведенный в заключении в СИЗО, считается за два дня ограничения свободы. Мирзаев попал в изолятор в августе 2011 года, таким образом, срок, назначенный судом, уже истек. Из здания Замоскворецкого суда его вывезли в автозаке под охраной.

***

Конфликт между молодыми людьми произошел в ночь на 15 августа 2011 года около ночного клуба «Гараж». Согласно свидетельским показаниям, Расул Мирзаев отдыхал в клубе вместе со своей девушкой Аллой Косогоровой. На выходе из ночного заведения Мирзаев стал прощаться со своими друзьями. Как следует из материалов дела, в это время к Косогоровой подошел 19-летний Агафонов, находящийся в состоянии алкогольного опьянения. По версии Мирзаева и его девушки, Агафонов стал некорректно разговаривать с Аллой и предложил ее «снять». Выступая в суде, Мирзаев рассказывал о том, что подошел к Агафонову и заявил: «Тогда и меня «сними» тоже». Агафонов же, по версии подсудимого, ответил: «Если надо, и тебя «сниму». После этого Мирзаев нанес ему удар левой рукой в лицо. Молодой человек упал и потерял сознание. В ту же ночь Агафонова увезли в ГКБ 1. В больнице ему стало плохо, а через несколько дней он скончался. Стоит отметить, что после того, как Мирзаев узнал о случившемся, он сам пришел в правоохранительные органы с явкой с повинной.

Изначально спортсмена обвиняли в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью. По этой статье обвиняемый мог попасть за решетку на 15 лет. В ходе судебных разбирательств было проведено пять медицинских экспертиз. Специалисты должны были установить, от чего скончался Агафонов: непосредственно от удара самбиста или после падения на асфальт. Специалисты не смогли подтвердить, что во время инцидента Мирзаев использовал специальные навыки единоборств. Экспертиза также не смогла установить силу его удара, однако уточнила, что в результате удара возник только ушиб мягких тканей — повреждение, не причинившее вред здоровью.

Причиной смерти Агафонова стала закрытая черепно-мозговая травма, полученная после удара головой об асфальт. Все эксперты пришли к выводу, что причиной смерти стало падение на асфальт. Отягчающих обстоятельств у Мирзаева не было, напротив, были смягчающие. Так, из материалов следует, что Мирзаев пытался оказать помощь упавшему на асфальт Агафонову, пришел в полицию с повинной, сотрудничал со следствием и переводил деньги семье погибшего. Деньги, впрочем, по словам адвоката, Агафоновы ни разу не приняли. Мирзаев неоднократно сообщал в суде, что не имел умысла причинить вред или тем более убить Агафонова, и просил прощения у родителей погибшего.

***

Оглашение приговора по резонансному делу проходило при соблюдении мер повышенной безопасности. Здание с утра было оцеплено металлическими заграждениями, а периметр охраняли сотрудники спецназа. Во время оглашения приговора у здания суда проходила акция протеста националистов, были задержаны несколько человек, в том числе лидер движения «Русские» Дмитрий Демушкин. Сначала полицейские вручили ему предупреждение прокуратуры о недопустимости нарушения закона, а затем, когда он в сопровождении журналистов подошел непосредственно к зданию суда, его отвели в спецназовский автобус.

Расул Мирзаев, выйдя на свободу, снова просит прощения: «Я еще раз прошу прощения за случившееся у родителей Ивана. Но остальным… Мне нечего им сказать. Я невиновен, о чем мне с ними сейчас говорить?» Чтобы избежать возможных потасовок, из суда Мирзаева вывозят с охраной в автозаке и передают родственникам только в центре Москвы на Болотной площади. В течение двух лет спортсмену запрещено выезжать за пределы Кизлярского района Дагестана и ходить на массовые и развлекательные мероприятия. Защитники Мирзаева приговором удовлетворены, обжаловать его не собираются. Сам Мирзаев, отсидев больше, чем следует, также не собирается требовать компенсации за незаконное содержание под стражей.

Адвокаты Агафоновых будут обжаловать приговор в Европейском суде по правам человека. Прежде всего, по словам правозащитницы Оксаны Михалкиной, семья Агафоновых не согласна с переквалификацией обвинения. Мать студента сейчас находится в больнице с инфарктом. Как пояснил отец Агафонова, она «в реанимации, ее довели». Сам Александр Агафонов с возмущением покинул заседание, не дослушав приговора. Слова судьи он назвал «чушью и враньем» и вышел за дверь, чуть не сорвав финальное слушание.

***

Расул Мирзаев дал «МК» первое после освобождения интервью.

Освобожденный спортсмен рассказал корреспонденту «МК» Екатерине Петуховой обо всем, что накипело у него за время, проведенное в СИЗО. «Я не знаю, как теперь общаться с журналистами. И не имею ни малейшего желания это делать, после того как на меня столько грязи вылили в СМИ за год и три месяца. Убийцей меня не назвал разве что ленивый. Но я не такой. Я знаю, как все было на самом деле в ту ночь, и знаю, что не хотел убивать Ивана. Мои родные и близкие все внимательно смотрели и читали. Только «МК» объективно писал о моем процессе. Поэтому вам — мое единственное интервью», — признавался мне Расул Мирзаев. Мы общались с Расулом очень долго, он откровенно отвечал на все вопросы, порой даже слишком откровенно. Я смотрела на него и удивлялась: как он может доверять какие-то очень личные моменты едва знакомому человеку.

— Понимаешь, я все еще не верю, что на свободе. Мне кажется, будто это сон. И мне так хочется говорить, выплеснуть все, что копилось во мне столько времени. Не хочу ни есть, ни пить, хочу только разговаривать с близкими людьми и поехать к дочке. Маму тоже очень хочу увидеть, но она в Дагестане.

— Какое время в заключении было для тебя самым тяжелым?

— Самые тяжелые из всех 15 месяцев заключения были последние три дня перед приговором. Хотите, верьте, хотите, нет, но трое суток я глаз не сомкнул — не мог. В голове, как слайд-шоу, пролетали картинки. Я не боялся, я не знал, что со мной будет. И еще очень переживал за маму. У нее и так вся жизнь нелегкая была, а мои злоключения окончательно вымотали ее. Недавно она перенесла инсульт, и я не представлял, что с ней случится, если меня посадят на 15 лет. Когда в камере кто-то что-то начинал говорить на тему моего будущего, я даже грубо отвечал сокамерникам. Просто не мог ничего слышать, гнал от себя дурные мысли. И вот, когда настал день приговора, я клянусь вам: думал еще чуть-чуть — и точно сойду с ума… Голова дико болит с самого утра. Тетя вот дала таблетки, да они не помогают. Я до сих пор в шоке.

— Расул, долгожданный момент: открываются двери клетки, и ты выходишь. Что пронеслось в тот момент в голове?

— Честно? Ничего. Я был, как в тумане, не верил, что это случилось. Я вышел в коридор, отовсюду полетели вспышки камер, я закрыл лицо руками, потом зашел с конвоирами в одну из дверей, стали спускаться по лестнице. И тут я не удержался — заплакал. Сильно заплакал. Неудобно было, конечно, поэтому я вытер слезы руками, потом пошел в туалет и умылся. А когда увидел на улице родное лицо брата Азамата, понял: я на свободе. Уже через час я встретился и с остальными родственниками, друзьями, позвонил маме. Она так плакала, а я умолял ее, чтобы она перестала, ведь у нее больное сердце.

— Это был единственный раз, когда ты плакал со дня заключения под стражу — 19 августа 2011 года?

— Нет, был еще один раз. Это было в феврале, когда на очередном заседании суд постановил переквалифицировать дело со ст. 111 ч. 4 на ст. 109 ч. 1 и отпустить меня под залог. А на следующий день прокуратура опротестовала решение суда. А потом прошло закрытое заседание суда, на нем даже адвоката моего не было. «Тяжелую» статью вернули, а я вернулся на нары в Бутырку. В тот вечер стало очень тяжко, я плакал тогда без остановки. Дело до того дошло, что на следующее утро ко мне прислали медсестер, думали, что я намереваюсь совершить суицид… Но таких мыслей у меня, конечно, никогда не было.

— А чему тебя вообще научила эта ситуация?

— Я очень много выводов для себя сделал. Главный — по поводу моей семьи. Я осознал, что жизнь моя еще до этого трагического случая разделилась на две части: сначала семейная жизнь, в которой у меня были любящая жена и дочка, а потом непонятно откуда появившаяся разгульная жизнь с «одноразовыми» знакомствами. Я недавно это понял, всего месяца два назад. Я упустил истинное счастье. Я стал очень жалеть, что я отпустил свою жену, что я ушел от нее. До этого я с девушками мало общался, не знал их характера, не знал, что многие из них могут быть коварными и лицемерными. Узнал это только тогда, когда ушел из семьи. Конечно, не все такие, но очень многие. Сразу скажу, что к Алле Косогоровой, из-за которой у нас произошел конфликт у «Гаража», это не имеет отношения. Она как раз порядочная девушка, созданная для семьи и серьезных отношений. Хотя ее и пытались причислить после случившегося к легкомысленным. Мы уже не встречаемся, но остались друзьями. Но хочу сказать о своей жене… Теперь я понял, что такую женщину больше не найду никогда.

— Теперь у тебя будет возможность реабилитироваться…

— Уже нет. Недавно она вышла замуж. Тогда я еще не соображал своей головой, кого теряю. Теперь понял, но поздно. А ведь даже когда я ушел от нее, Таня не хотела разводиться, даже сама предложила: поживи пока отдельно, подумай, не спеши… А я…

В общем, что об этом теперь говорить? Она золотой человек. Вот и дочке все это время не давала обо мне забыть, хочет, чтобы я, родной отец, ее воспитывал. Дочке сейчас 3 года и 4 месяца. Когда ей говорили обо мне, она кричала серьезным для ребенка голосом: «Отпустите моего папу». Как же я хочу ее увидеть и обнять!

— Расул, ты не раз на суде пытался просить прощения у родителей Ивана Агафонова и предлагал им материальную помощь. Сейчас, оказавшись на свободе, будешь пытаться найти контакт и помочь? Или вычеркнешь эту историю из жизни?

— Мне больно было на них смотреть на заседаниях. Если кто-то думает, что я не переживал, — напрасно. Я и о своей матери думал, и о них. Конечно, я не надеюсь на то, что они меня простят когда-нибудь. Для них я останусь убийцей, плохим парнем, «Черным тигром», кем угодно… Но я бы хотел им помогать, если они, конечно, примут мою помощь.