163276814873

Рецидивы «набеговой экономики»

Недавно в Махачкале прошла всероссийская научная конференция с интригующим названием «Дагестан и дагестанцы: взгляд на себя и взгляд извне». В мероприятии приняли участие десятки известных ученых, прозвучали доклады, которые дали ответы на множество важнейших вопросов современного состояния Дагестана — его экономической и социальной жизни. Думаю, что осмысление материала, представленного плеядой ученых на суд общественности, займет не одно десятилетие. Да он и собран, как очевидно, в течение многих лет…

Багаудин Узунаев

Мне удалось присутствовать лишь на открытии конференции и послушать вместе со всеми присутствующими блестящий доклад ректора Дагестанского института экономики и политики, доктора политических наук, профессора Абдул-Насира Зираровича Дибирова. Но в нем, как в капле воды, были видны масштаб и важность для дагестанского общества проблем, осмысленных содружеством местных и приезжих ученых и общественных деятелей.

Стоит отметить, что в президиуме конференции находились известный дагестанские политики — депутат Госдумы РФ Гаджимет Сафаралиев и председатель правительства РД Магомед Абдулаев.

Доклад Дибирова был не просто интересен, но и в высшей степени актуален, что видно уже из его заголовка: «Место и роль Дагестана и дагестанцев в условиях новой России».

У кого нет миллиарда…

Не секрет, что «новая Россия», конечно, не вся, но все же заметная ее часть, относится к нам, дагестанцам, с некоторым предубеждением. Есть даже мнения, что мы избраны на данном этапе истории России в качестве «образа врага». Внутреннего. Кстати, наряду с «оранжистами». А это значит, что мы являемся в глазах русских людей, позиционирующих себя в качестве «патриотов», «пятой колонной». Т.е. людьми, которые в критической для России ситуации готовы будут предать ее и даже воткнуть нож ей в спину! Излишне говорить, что такой взгляд на Дагестан совершенно не отвечает реальности. Наши элиты используют любой мало-мальски подходящий повод, чтобы признаться в своей преданности России. И у меня лично нет никаких сомнений в их искренности. А ведь все в Дагестане решают и будут решать в дальнейшем элиты. Некоторые даже склонны видеть в сегодняшнем устройстве Дагестана повторение периода, когда он существовал в виде феодальных владений с ханами во главе. Я лично не спешил бы присоединиться к этому мнению. Но даже, если оно верно, то давайте вспомним постулат Гегеля, который вряд ли можно оспорить: «Все существующее разумно…». Т.е., несмотря на свой глубокий архаизм, такая форма управления Дагестаном, возможно, является наиболее органичной.

Не менее важно и то, что с нею мирится, если не сказать сильнее, федеральный центр, Кремль. Но разве здесь когда-нибудь управление было устроено иначе? (Короткий — по историческим меркам период Советской власти — не в счет!). Нет, здесь всегда, с первых дней «завоевания» Кавказа в состав России, все обстояло именно так. Хочу подкрепить свою мысль примером из истории. Когда генерал Ермолов был назначен в мае 1816 года послом в Персию и одновременно управляющим в Грузию (так в то время называли весь Кавказ), первое, что он сделал — это совершил визиты к местным ханам. Оценки, данные им своим визави, крайне нелицеприятны, более того, некоторые из них актуальны и по сей день. Но суть не в этом… Приведем здесь некоторые из них для лучшего осмысления нашей темы. «Вернувшись из поездки по ханствам, Ермолов ясно оценил степень их опасности и нежелательности их существования, — читаем в источнике, — он (Ермолов — автор) пишет своему другу Арсению Закревскому: «У нас тут есть некий род собственных царьков. Это ханы, утвержденные грамотами государя и которым трактатами предоставлены права, для нас невыгодные и умедливающие устройство этой земли. Лучший из них, то есть сильнейший, — это хан аварский… А потому я с ним приятель…»

Для Ермолова в Тифлисе, как и для императора в Петербурге, хан аварский, как и все остальные дагестанские ханы, был лишь приводным ремнем в управлении строптивым краем. И предпочтение при избрании подобного ремня, как мы убедились, отдавалось силе, следовательно, насилию… Разумеется, те, кто ему подвергаются, никогда не согласятся с тем, что ими должно управлять лишь с помощью силы. Им кажется, что они существа вполне разумные, потому способны реагировать и на слово, а не только на кнут или кулак… Но первые лица считали иначе. Если спроецировать такую модель управления на современный Дагестан, то мы увидим, что ничего не изменилось, кроме представления о силе. Она сегодня получила экономическую, финансовую форму. Очень рельефно новую формулу силы выразил небезызвестный глава Mirax Group Сергей Полонский. Он прославился фразой, сказанной гостям одной из VIP-вечеринок: «У кого нет миллиарда, могут идти в жопу!..». Если взять Дагестан, то здесь совет Полонского может быть обращен практически ко всему его населению, за редким исключением.

Очень простое решение

Про это говорил и Дибиров в своем докладе, подчеркнув, что бедность стала главной чертой дагестанского общества. «Правда, — оговорился он, — дагестанская бедность, в отличие, например, от индийской, очень молода: ей всего лет 20 — 25». Поэтому пока не опасна для тех, кто, по выражению докладчика, завладел всеми богатствами Дагестана и проедает их явно, демонстративно, «без зазрения совести». Вместо того чтобы вкладывать в экономику Дагестана.

Но вернемся к нашим ханам. «Проблема ханств, особо волновавшая Ермолова в свете его персидского проекта (а он планировал стать персидским шахом — Б.У.), вообще-то, была проблема фундаментальная, — продолжает источник. — И дело было не в гуманизме Ермолова (генерал обосновывал желательность истребления ханов ради народного блага — Б.У.) и экономической выгоде (по его расчетам, ханства, освобожденные от ханов, могли бы приносить в российскую казну до 100 тысяч золотых червонцев! Сумма по тем меркам огромная — Б.У.). Дело было в принципах управления Кавказом».

В то время Восточный Кавказ, в отличие от Западного, «был структурирован вполне определенным образом: ханства — подобия государств-деспотий с запуганным и покорным населением, что дало повод Ермолову сказать про них: «Они знают свое невежество и не в претензии быть людьми». Предшественники Ермолова, кроме Цицианова, выстраивая пульт управления, исходили из чисто прагматических и отчасти легитимистских соображений. Им было удобно иметь дело с традиционной властью, напоминающей в некотором роде российское самодержавие. Это была понятная модель. Иметь дело с деспотом было проще, чем с народом… Поэтому ханства были понятны российской власти. А вот вольные горские общества для русских властей представляли загадку, которую предстояло разгадать». Как они ее разгадали, читатель знает: просто перенесли понятную для них систему ханств на вольные горские общества. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. В том числе и экономическими…

Гнали в дверь, вошла в окно!

Мы опять вернулись к экономике. Как в старом анекдоте: что у кого на уме, а у бедняка — чурек… Но дело не только в этом — просто докладчик много внимания уделил и экономическим вопросам. Например, в отношении современной дагестанской экономической модели он использовал архаичный термин «набеговая». Т.е. он предположил, что обращение со своей «благоприобретенной» собственностью, которое демонстрируют дагестанские элиты, дает основания сравнить экономику современного Дагестана с его же экономикой времен завоевания Кавказа. Надо ли кому-то объяснять содержание термина «набеговая экономика»?! Вроде все знают, что это такое. И все же, следуя русской половице «кашу маслом не испортишь», сошлемся на историю, ведь серьезный анализ общественных проблем и процессов без взгляда на историю вряд ли возможен.

Но в данном случае я хочу сослаться на еще более ранний исторический период, когда на Кавказе орудовал не менее лютый, чем Ермолов, генерал Румянцев. «Неспокойно снова в Дагестане, — докладывал он в Петербург. — Кюринцы и несколько других племен наотрез отказались от нашего подданства. Когда мы стали допрашивать их о причинах, то услышали в ответ нечто, поставившее нас в тупик. Они отвечали, что будут защищаться и скорее погибнут в бою, нежели от голода, которым им угрожают русские порядки. «Воровство и грабеж, — говорили их депутаты, — наши занятия так же, как ваши — соха и торговля (???? — Б.У.). Грабежом жили наши отцы и деды, если мы оставим это ремесло, то будем вынуждены погибнуть от голода». Больше всех бунтовали жители нынешнего Самурского округа. Они-то именно, как доносил Румянцев, «предерзостно ворвались в Сальянскую область, побили и пленили много русских людей, магазины с нашим провиантом сожгли без остатка, пожитки пограбили и учинили несказанные свирепства». Т.е. на практике подтверждали свои слова о неистребимой страсти к «воровству и грабежам»…

Румянцеву пришлось лично усмирять их, что он благополучно и совершил.

И все же самым жестоким борцом с «ханством» и его проявлениями был именно Алексей Ермолов. Признавшись в своем приятельстве с «сильнейшим ханом аварским», Ермолов хвастает перед другом, что тот «начинает иметь ко мне великую доверенность: дал слово приехать в Тифлис с детьми. Он сказал мне, что ни для кого из начальников того не делал. Я его надул важным письмом и потом с 5 офицерами, не имея ни 1 казака в конвое, приехал к нему для свидания. Вот чем я его зарезал (сегодня мы сказали бы купил… Новый термин четко указывает на разницу в стиле двух эпох — Б.У.). Прочие ханы трепещут. Одного жду смерти нетерпеливо, как бездетного, другого хочется истребить, ибо молод, ждать долго, наделает, скотина, детей, которые по трактату должны быть наследники…»

Завершая, хочу выразить надежду, что г-н Дибиров не рассердится на меня за то, что я воспользовался его докладом в качестве повода для своего очередного опуса. Он-то поймет меня лучше, чем кто-то другой…

 

Коллаж: Ермолов… Горцы… Белдом… Кремль… нищие… народ и т.п.